– За что? – потирая несильно ушибленное место, спросил он у гимназистки.
– За то, что по ночам шляетесь! – сказала она и зарыдала. – Я… я… я его ждать собралась, а он, он… Идите прочь!
– Ну, ну, ну, успокойтесь. Людмила Сергеевна, какой ждать. Вы же видели мой паспорт. Я женат.
– Вы ее любите?
– Кого? Жену? Да.
– А почему к другой бегаете?
Осип Григорьевич не мог сообразить, что ответить.
– Молчите? Вы все, все такие, даже самые хорошие! – Она опять зарыдала. – Идите, смотреть на вас не могу!
Тараканов прошелся по верхней палубе и, увидев солидного купца с семейством, состоявшим из дородной дамы и двух не менее дородных дочек примерно Люсиного возраста, направился к нему.
– Прошу прощения, милостивый государь. Я поверенный иркутского фабриканта Стахеева. Его дочь гостила в Благовещенске у тетушки и сейчас направляется домой. К сожалению, дела не дают мне возможности сопроводить ее до батюшки, поэтому вынужден нижайше просить вас понадзирать за ней во время пути. Посмотреть, чтобы кто-нибудь не обидел.
– Господина Стахеева дочка, говорите? – Купец заулыбался. – Так я знакомец ее папеньки, железо на их завод поставляем-с. Не переживайте, сопровожу в лучшем виде, до самого Иркутска. Я ведь в Иркутск еду, дочерей в учение определять. Нынче без науки даже бабам никуда, а мы люди полированные, не медведи, молодежь возля себя на цепи не держим. Нравится дочкам учиться, пущай учатся. Деньги, слава Богу, есть. Ваша-то, чем занимается?
– В гимназии пока, но как курс кончит, так тоже дальше учиться пойдет.
– Славно, славно. Сопровожу, не извольте сомневаться.
– Вот, – Тараканов протянул купцу двадцатипятирублевую купюру, – купите ей, пожалуйста, билет на поезд.
– Да не стоит, потом с ейным папашей рассчитались бы, деньги, слава Богу, есть, – сказал купец, однако четвертную взял и ловко спрятал в бумажник.
Сыщик дождался, пока пароход отойдет от берега на приличное расстояние, и направился в гостиницу. Он зашел в номер, и ему стало грустно и неуютно. Осип Григорьевич прямо в одежде лег на кровать, долго глядел в потолок, но усталость взяла свое, и он незаметно уснул.
В четыре в дверь постучали, и на пороге возник коридорный.
– Письмецо вам, вашество. – Он протянул Осипу Григорьевичу маленький конверт и, получив пятак, удалился.
«Нужная вам дама в Сахаляне. Гостиница «Европейская». Вы мне противны», – было написано красивым, но неровным почерком.
«И эта туда же», – совсем загрустил Тараканов.
Глава 4
Пароход, совершающий рейсы между русским и китайским берегами, отходил приблизительно каждые два часа. Когда Тараканов подошел к пристани, прогудел уже второй гудок. Китайцы, нагруженные мешками с покупками и порожними корзинами, в которых они привозили свои продукты на благовещенский рынок, поднимались по сходням плотной толпой.
Никакого досмотра отъезжающих чины таможни не производили и только проверяли их удостоверения на право переезда через границу.
Тараканов взял в кассе билет, предъявил таможенному надзирателю паспорт и пошел к сходням. Впереди него двигался молодой человек в фуражке судейского чиновника.
На палубе судейский подошел к нему:
– Среди пассажиров мы, кажется, только двое европейцев, – сказал он приятным баритоном.
– Да, больше никого не видно.
– А вы надолго едете в Сахалян, позвольте спросить? Или живете там?
– Нет, просто еду посмотреть.
– Я тоже. Позвольте познакомиться: исправляющий должность секретаря сессии Иркутской судебной палаты Плетнев.
– Очень рад, Эриксон, коммерсант, – отрекомендовался Тараканов. – А разве сейчас в Благовещенске заседает палата?
– Еще нет, члены в пути, а я прибыл с делами вперед. Вы уже бывали в Сахаляне?
– Не был.
– А я каждый приезд навещаю этот город и, по-моему, уже хорошо его изучил, могу служить вам в качестве проводника.
– Благодарю, но у меня там несколько мелких дел.
– Мне тоже надо кое-что купить. Но мы потом можем встретиться. Вы когда освободитесь?
– Не знаю, право, не смею обещать вам определенно.
– Давайте договоримся – я буду ждать вас у пристани через два часа. Не успеете прийти, не беда – уеду, а успеете – покажу город.
Через четверть часа пароход пристал к китайскому берегу. Таможенный чиновник-англичанин и досмотрщики-китайцы Тараканова и Плетнева пропустили без всякого досмотра, впрочем, и китайцев они досматривали поверхностно, больше для вида.
На берегу случайные попутчики расстались. Плетнев пошел прямо по выходящей на пристань главной улице, целиком состоящей из лавок, расцвеченных рекламными вывесками на китайском языке, а Тараканов стал искать «Европейскую».
Гостиница стояла на берегу, недалеко от пристани, и представляла собой старый двухэтажный деревянный дом.
«Тяжело Саяниной, наверное, здесь жить после Ниццы», – подумал Осип Григорьевич.
– Капитана номера? – встретил его у дверей слуга-китаец. – Шанго
[29] номера есть, две рубли сутка.
– Я ищу одну даму, она стоит в вашей гостинице. Русская дама.
Но китаец, не понимая, продолжал твердить:
– Шанго номера две рубли сутка…
На площадке второго этажа показалась юркая фигура японца, хозяина гостиницы.
– Вы угодно помещение у нас иметь? – спросил он с поклоном.
– Я ищу одну русскую даму, она должна жить в вашей гостинице, – повторил Тараканов свой ответ.
– Русски дамы у нас нет, вообще дамы нет, вот смотрите. – Японец показал на висевшую на стене черную доску, на которой мелом латинскими буквами были написаны фамилии постояльцев.
Осип Григорьевич внимательно изучил доску. Действительно, ни одной русской фамилии. А были ли среди фамилий женские, он определить не смог.
«Надо остаться, походить по городу, он не так велик, может быть, Саянина мне на глаза попадется, да и другие гостиницы нужно осмотреть, вдруг Роза перепутала название?»
– Я останусь на ночь, – сказал коллежский секретарь японцу.
Тот обрадовался:
– Будьте очень любезны посмотреть и выбирать свой номер.
Китаец предупредительно распахнул перед Таракановым дверь, ведущую в длинный коридор, по сторонам которого размещались номера. Заняв первый попавшийся, Осип Григорьевич отдал японцу два рубля и направился в город.
– А за багаж куда посылать? – крикнул хозяин гостиницы вдогонку.
