Клуфтингер стряхнул несвоевременные мысли. Он здесь не для этого. Надо сконцентрироваться. Его сильной стороной являлось умение «читать» подобные места, как однажды заметил его бывший шеф после раскрытия серии краж. Он надеялся, что и теперь механизм сработает.
Открыв дверь в гостиную, он замешкался на пороге. Его взгляд не мог оторваться от того места, где недавно лежало тело. По коже пробежал озноб, хотя утро выдалось теплое. Именно отсутствие трупа живо напоминало о нем. Клуфтингер осторожно приблизился к дивану, немного помедлил и все-таки сел в кожаное кресло напротив. Огляделся и попытался представить себе, что же здесь произошло. Реконструировать события было необходимо, несмотря на скудные факты. Он перевел взгляд на обеденный стол, за которым в то утро сидел Вахтер. Перед ним чашка кофе и булочки с джемом на тарелке. Вот он откусывает, запивает глотком кофе, читает разложенную газету. Интересно, что он прочел перед самой смертью? Прогноз погоды? Биржевой курс? А может, криминальную хронику? Клуфтингер представил себе, о чем бы ему стало интересно прочитать, знай он, что через пару минут умрет. Но ведь жертва-то этого не знала…
Итак, раздался звонок в дверь — Клуфтингер вообразил себе мелодичные переливы. Потом надо будет проверить. Так, что дальше? Вахтер идет к двери, открывает. Кто стоит за ней? Знакомый? Друг? Во всяком случае, Вахтер его впускает.
Вероятнее всего, это мужчина. Клуфтингера удивило бы, если бы он ошибся. И не только потому, что, по статистике, большинство злостных преступников мужчины. Но даже ему самому, которого худышкой уж никак не назовешь, пришлось бы потрудиться, чтобы придушить кого-либо шнурком. Впрочем, возможно, комиссару просто не хочется даже допускать мысль, будто женщина способна на такое деяние. Так, они вместе проходят в гостиную, садятся на диван… Клуфтингер бросил взгляд через стол. Вахтер и человек без лица разговаривают. Дело доходит до ссоры, оба вскакивают, яростно жестикулируют.
— Ты не собирался его убивать, — неожиданно вслух сказал Клуфтингер воображаемому незнакомцу. — Ты не принес с собой оружия.
Возможно, безликий хотел поговорить о чем-то определенном, подвигнуть Вахтера на что-то. Но явно потерпел неудачу.
Завязалась драка, потом Вахтер получил удар по затылку или, падая, ударился сам. То, что произошло дальше, превратило рассерженного посетителя в хладнокровного убийцу, даже если за минуту до этого он и не подозревал о своих способностях. Он озирается, видит на столике рядом с новыми занавесками шнур, хватает его, обматывает несколько раз вокруг шеи Вахтера и затягивает. Вахтер сопротивляется. Вот он изгибается, бьется в конвульсиях, хватается за стеллаж, с которого сыплются книги, смахивает журналы со стола — но у него нет шанса…
У Клуфтингера от собственных фантазий побежали мурашки по телу. Что-то в тот день предшествовало этим событиям — что-то, сделавшее одного убийцей, а другого жертвой. Но что? Ответа он не находил. Тем не менее его не покидало чувство, будто он увидел то, чего не заметил в первый раз, и стоит на пороге разгадки. Убийца использовал шнур от занавесок — это уже не казалось полным абсурдом. Просто шнур оказался первым, что попалось под руку, когда Вахтер был готов вот-вот оправиться от удара и дать отпор.
Ладно. А что происходило после? Вроде бы в комнате ничего не пропало.
— Ты сбежал в панике, — снова возвестил он вслух. Все говорило об этом: и обстановка, и дверь, по словам Барча, оставшаяся открытой.
Клуфтингер снова посмотрел на столик, где так и лежали новые шторы. И тут его осенило. Он даже стукнул себя ладонью по лбу и схватился за мобильник. Санди оказалась на месте.
— Быстро выясни у Штробля или Майера, есть ли у Вахтера домработница, — прокричал он и, тут же заметив недопустимость подобного обращения к своей секретарше, повторил просьбу с подобающей вежливостью: — Фрейлейн Хенске, пожалуйста, не могли бы вы их поторопить с ответом?
Как же ему раньше-то не пришло в голову? После всего, что он узнал о фигуранте, трудно поверить, будто тот сам стал бы вешать шторы. Да и такая чистота в квартире совершенно не свойственна холостяку. Поскольку с женой он давно не жил, а его пассии вряд ли наводили порядок, то определенно у него имелась домработница. При его-то деньгах! А значит, она может стать главной свидетельницей. По крайней мере в плане того, что в доме оказалось не так или могло исчезнуть.
Комиссар решительно встал и как человек, решивший трудную задачку, с облегчением пошел к выходу. Во дворе он все-таки остановился и, дабы ублажить свое самомнение, нажал на кнопку звонка. Раздался нежный мелодичный перелив. Удовлетворенно кивнув, он направился к своему старенькому «пассату».
Время перевалило за полдень, для Клуфтингера это стало открытием. Неужели он так долго проторчал в квартире Вахтера? Уже сидя в машине, он почувствовал голод, а добравшись до Кемптена, вообще сойдет с ума. Не долго думая он свернул к ледовой арене, перед которой виднелся вагончик быстрого питания. Он даже не поинтересовался, что за фирма, когда резко затормозил. Сейчас для него главное — что-нибудь проглотить. Но когда перед ним вырос черноволосый амбал в белом переднике в угодливом ожидании заказа, он вздрогнул. «Кебабы». Ничего лучшего он выбрать не мог. «Ч-черт побери», — подумал комиссар и осмотрел пути к отступлению. Гора мускулов тем временем сдвинулась в тот угол вагончика, где грудой лежали свежие артишоки, томаты, перцы и поблескивал слезой овечий сыр. Нет, пути к отступлению не оставалось. И не только потому, что великан продолжал дружелюбно улыбаться, а просто ему самому теперь стало бы стыдно так бесславно ретироваться. Клуфтингер набрал в легкие воздуха и выдохнул так, будто мечтал об этом все утро:
— Один кебаб, будьте добры.
— Со всем?
Вопрос застал его врасплох.
— Да, пожалуйста, — упавшим голосом ответил он, с ужасом наблюдая, как белый фартук извлек из синего пакета четвертинку лаваша, засунул его в микроволновку и электрическим ножом настругал с вертела тонкую стружку. Это был один из тех вертелов с прессованным мясом, о которых Клуфтингер где-то читал. Вместо аккуратно порезанных кусков с кружочками лука и томатов поверх продавец накладывал на разогретый лист бесформенный комок, больше напоминавший ливерный паштет. Хотя за булочку с настоящим печеночным паштетом он сейчас многое отдал бы.
Между тем огромные ручищи продолжали увеличивать массу, сваливая туда же всяческую овощную всячину. Клуфтингеру уже приходилось пробовать дёнер-кебабы, но так они никогда не выглядели. Некоторое время назад его сын, любитель экзотической кухни, еще жил с ними и иногда притаскивал домой нечто подобное. Фрау Клуфтингер, бывая в городе и желая сэкономить время, тоже приносила с собой пару-тройку, на радость отпрыску и к неудовольствию супруга. В таких случаях Клуфтингер распотрашивал «завертку» и ел все по отдельности с куском нормального хлеба.
Но с этим дёнером такой номер не пройдет. Вдобавок ко всему продавец щедро посыпал его смесью красных специй и, протянув через прилавок, с улыбкой напутствовал: «Острое хорошо в жару». Клуфтингер поблагодарил, а поскольку не представлял себе, как довезти этот шедевр до президиума в целости и сохранности, пристроился к одному из столиков под уличным зонтом от солнца, за которым перекусывали два турецких строителя, припозднившихся с обеденным перерывом.
