Майер ошеломленно уставился на начальника, в диком танце размахивающего темно-синей книгой. Не понимая причины такого восторга, он решил, что это, должно быть, важная улика. Он быстренько свернул разговор и поскакал по ступеням вслед за шефом.
— Садись за руль, — коротко приказал Клуфтингер.
Они выехали из Меммингена по трассе А7, кратчайшим путем до Кемптена. На полицейской волне не прекращали передавать сообщения о розыске Андреаса Лутценберга по всем южнонемецким землям.
— Австрия и Швейцария! Еще Австрия и Швейцария! — внезапно выкрикнул комиссар.
Майер вздрогнул от неожиданности. Он как раз сконцентрировался на дороге. Впереди старенькая «джетта» с прицепом для перевозки скота натужно тарахтела слабеньким дизелем, стараясь преодолеть подъем со своим живым грузом.
— Что? Что вы сказали?
— Австрия и Швейцария. Надо объявить международный розыск, включая Австрию и Швейцарию. Займешься этим. Надо подключить Интерпол.
Комиссар в подобных случаях радовался имеющемуся в его распоряжении штату подчиненных, на кого можно переложить такую работу. Сам он терпеть не мог рассылать подобные обращения по международным линиям и через Интернет. С тех пор как факсы да электронная почта заменили телеграф и телетайп, он упорно отбрыкивался от такого общения с иностранными коллегами.
Майер выехал на автобан. Клуфтингер приподнял стекло, оставив лишь щелочку, поскольку звуки его любимого радио «Бавария 1» тонули в дорожном шуме, опустил солнцезащитный щиток, откинулся на подголовник и прикрыл глаза.
Итак, они вышли на след, и след казался горячим. Еще несколько часов назад они не знали, кем был тот человек на кладбище, а теперь волею случая не только установили его личность, но и получили адрес. Если объявленный розыск принесет плоды, дело будет вскоре закрыто. Мотивы убийства непременно всплывут где-то в папках, изъятых из квартиры Лутценберга. Интересно, что подвигло молодого учителя на такой шаг? Все косвенные улики свидетельствовали о том, что именно Лутценберг задушил Вахтера шнуром для занавесок. Бывшего лучшего друга своего отца! Экономка Вахтера ведь четко опознала в парне на похоронах жертвы посетителя, который приходил за день до убийства. К тому же хозяин и гость ожесточенно спорили. Знать бы о чем! И какие отношения могли связывать молодого Лутценберга и солидного Филиппа Вахтера?
Все окружающее Клуфтингер уже воспринимал на уровне подсознания. Тепло в салоне, монотонный шелест шин и урчание мотора, посвистывание обтекающего воздушного потока у боковых стекол, шуршание радио, в котором прерывистые ноты перемешивались с невнятными словами, — от всего этого его сморило, точно перед ним разворачивался некий психоделический узор с игрой света и цвета, погружая в транс. И в этом состоянии полудремы в его мозгу проносились обрывки мыслей.
Связь между Лутценбергом и Вахтером — восстановить пробелы в жизни Вахтера по альбому или иным путем — розыск — розыск должен дать результат — пропавший альбом найден у Лутценберга — косвенные улики — доказательства — доказательств нет? — пока нет, но могут появиться — обязательно появятся — где? — где-то обязательно — черт, а где? — розыск — правильное решение — Интерпол найдет — мы найдем, где бы он ни скрывался — связи по отцу? — но тот же мертв — через дочерей? — вряд ли — отец порвал с Вахтером — контактов между семьями не было — или все-таки отец? — дело в профессии? — Лутценберг-старший потерпел крах — работал простым сыроваром — искать здесь — сыровар в Бёзершайдэгге и биохимик — качественные продукты — пармезан — пармезан попробовать — пармезан для клецек — клецки с сыром — Лангхаммер…
Клуфтингер разом вышел из дремы. Черт, скоро ему предстоит разделить трапезу с доктором Лангхаммером. Он поразился: этот фат влез даже в его сон, когда мысли плыли о деле. Вот уж достал!
Внезапно его подкинуло в кресле от того, что Майер резко затормозил. Сзади послышался хор возмущенных гудков. Клуфтингер покачал головой: да уж, вождение не являлось сильной стороной коллеги. Но он не опустился до язвительных комментариев, а повернулся назад и дотянулся до альбома, который раньше положил на барабан. В нем обнаружились фото, которые описала Юлия Вагнер: семейные снимки на отдыхе в Италии, оба друга — тогда еще в полном расцвете сил — на теннисной площадке, на поле для гольфа, тоже, очевидно, за границей — в те времена в Альгое такого еще не было. Помимо этого, в альбоме нашлись и фотографии, относящиеся к их профессиональной деятельности. На одной — Вахтер и Лутценберг за работой возле опытной установки, в белых халатах, с пробирками в руках. На другой — при вручении премии, с дипломом и одним из тех огромных чеков, какие можно видеть по телевизору, когда показывают разные благотворительные мероприятия. Из всех этих кусочков картинка у Клуфтингера пока не складывалась. И все же фотографии полезны для дальнейшего расследования, и не только потому, что служат доказательством связи между убитым и Андреасом Лутценбергом, пусть еще и не проясненной. Тут надо поработать головой, чтобы взломать код этого альбома.
И снова Клуфтингер углубился в размышления, и снова не замечал ничего вокруг, однако реальность самым безжалостным образом вторглась в его сознание. Он почувствовал, как поднимается дурнота. Скольжение авто, тягомотина по радио, духота — конечно, его укачало. И зачем только он взялся за этот альбом! Его начинало тошнить, даже когда он смотрел карту во время езды. Он высунул голову в окошко, но встречный поток воздуха перекрыл дыхание. Надо бы попить, но воды нет. Тогда он попытался унять тошноту дыхательными упражнениями, которые обычно немного помогали. Равномерно и шумно вдыхая и выдыхая, он сконцентрировался на работе легких, как вдруг ощутил сильнейший позыв к рвоте — это Майер заложил крутой вираж на Кемптен на слишком большой скорости.
К тому же возникла и вторая проблема: приспичило в туалет. Может, попросить Майера остановиться у ресторана быстрого питания для автомобилистов, который скоро покажется? Пока еще можно терпеть, но сколько это продлится? Нет, не стоит проявлять перед подчиненным свою слабость. Справа проплыл «Макдрайв», а с ним исчезла и надежда на последний туалет до президиума. Клуфтингер постарался сосредоточиться на видах за окном: Берлинер-платц с унылыми фасадами и множеством сходящихся на ней дорог, величественные барочные башни церкви Святого Лоренция, знаменитый Центральхаус, после грандиозной реконструкции ставший наряду с базиликой едва ли не визитной карточкой Кемптена. Приближался Иллербрюкке, самый протяженный мост через Иллер, но он означал близкий конец страданиям. Клуфтингер стал опять глазеть в окно. Дети на спортплощадке на берегу реки в лучах солнца гоняют мяч и бьют по слишком большим для их маленьких ног воротам. Сколько же лет он ездит по этой кольцевой улице, а давно не воспринимал так живо все окружающее. Слева — крематорий, справа — ипподром, где девушка в черной шапочке пускает саврасую лошадь на препятствие из красно-белых кругляков, дальше — угол кладбища, перед которым стоянка большегрузов. А на ней в глаза бросился молоковоз с рекламной надписью: «Шёнмангер — вкус Альгоя». Майер перехватил его взгляд и, похоже, понял «фишку».
