Маргарита нахмурилась. Как странно она выразилась, но с другой стороны она уже сообразила, что все здесь были немного странными.
Она прошла мимо Эйми в комнату и застыла на месте, когда увидела Рена, лежавшего на большой кровати в виде саней. Он был укрыт черным, стеганым одеялом, которое напоминало черные занавески, закрывавшие окна. И он был бледен, как смерть. Цветы, которые она прислала ранее, были расставлены на столе и на полу, но создавалось ощущение, что в этой комнате нет ничего личного. Всё выглядело так, будто он – простой постоялец, который остался здесь на ночь-другую.
Сердце заколотилось, когда она подошла к нему. Его дыхание было прерывистым, а плечо и грудь были обмотаны большим эластичным бинтом. Одеяло было накинуто только на нижнюю часть тела и обнажало верхнюю, открывая взору безукоризненные мускулистые руки и широкую грудь. Мужчина был невероятно хорошо сложен, со всеми шестью кубиками мышц на животе. Маленькая темно-русая дорожка волос сбегала вниз от пупка и исчезала под покрывалом
Но что больше всего привлекло ее внимание – так это очевидное превозмогание боли.
Маргарита присела рядом с кроватью. Ее терзало чувство вины. Во всем виновата она. Во всем.
– Почему ты не сказал мне об этом?
Рен не ответил. Вместо этого он потянулся и убрал прядь волос с ее лица.
– Тебе не следовало возвращаться сюда, Мэгги.
Его рука была грубой и мозолистой. В отличие от ребят, которых она знала, его руки привыкли к тяжелой работе, а не к сверкающему маникюру.
– Я хотела преподнести тебе небольшой подарок, в благодарность за вчерашнюю ночь.
Рен скользнул взглядом по цветам в комнате. Медведи и другие Вер-Охотники беспощадно дразнили его из-за них. Не то чтобы это его беспокоило. Для него эти цветы невероятно дороги.
Никто еще не преподносил ему подарков. Никто.
Он начал было подниматься, но Мэгги остановила его.
– Тебе не следует шевелиться.
Беспокойство на ее лице тронуло его.
– Все в порядке.
– Нет, – она указала на повязку, на которой начало расплываться кровавое пятно. – Видишь, у тебя кровь идет. Мне позвать кого-нибудь?
Он покачал головой.
– Вылечусь.
Ее красивые карие глаза посмотрели на него с сомнением и осуждением.
– Не могу поверить, что ты не сказал мне, что тебя подстрелили. А что, если бы ты умер?
Он фыркнул.
– В меня достаточно стреляли, чтобы научиться различать, когда это не смертельно.
Маргарита ошарашенно уставилась на него. Он серьезно? С ним она никогда не была до конца уверена. Во время разговора у него случайно проскальзывали такие вещи, что, окажись они правдой, ужаснули бы любого. Но он настолько спокойно о них говорил, что это предполагало только их вероятность.
– В тебя стреляли? Кто?
Он не ответил на вопрос, помогая себе приподняться на постели. Дреды упали ему на глаза и закрыли от нее лицо. Она начинала подозревать, что он делал это нарочно: чтобы наблюдать за миром в то время, когда остальные не могли наблюдать за ним.
Даже если и так, она увидела, как маленькая капелька пота скатилась по его напряженному лицу от усилий оставаться в бодром состоянии.
– Я не останусь надолго, – сказала она, протягивая ему пакет.
Он уставился на сверток, будто это что-то инородное. Выглядело действительно комично. Можно подумать, что этому человеку никогда не дарили подарков.
– Что это? – спросил он.
– Открой.
Когда он взял бумажный сверток и поднес его к лицу, Мэгги показалось, что оно помрачнело. Было похоже, что он обнюхивал пакет…
– Что ты делаешь? – нахмурив брови, спросила она.
Не ответив, он развернул бумагу и вытащил серую спортивную футболку. Она улыбнулась его смущению.
– Знаю, ты сказал, что учишься в УНО, но я не могла заставить себя одеть на тебя пирата. Поэтому, когда увидела в магазине майку с тигром ЛГУ
[18], то решила купила тебе ее. Знаю, что это странно, но у меня пунктик насчет тигров, и к тому же я подумала, что в ней ты будешь хорошо смотреться.
Он немного наклонил голову набок, будто ее слова смутили и заинтриговали его.
– Спасибо, Мэгги.
Она затрепетала при звуке своего уменьшительного имени, произнесенного им. Ей нравилось его манера произношения – уверенная, глубокая и покровительственная. Это было похоже на нежность.
– Я могу что-нибудь сделать для тебя? – спросила она.
Рен замер от прозвучавшего вопроса. Единственное, что он хотел от нее, было единственным, о чем он никогда не посмеет просить, – она, обнаженная в его постели. И это, вдобавок, вызывало глубокое, необъяснимое жжение в груди.
– Я в порядке.
– Ты уверен? Может мне…
– Эйми? – позвал он, прерывая ее.
Двери моментально открылись, и показалась медведица. Она быстро окинула их взглядом, направляясь к его постели.
– Ей надо уйти, – сказал ей Рен.
Эйми кивнула и потянулась за Мэгги.
Та уклонилась от нее.
– Рен…
– Мне надо отдохнуть, Мэгги. Пожалуйста.
Маргарита помедлила, услышав напряжение в его голосе. Как она может спорить с ним? Его одолевала жуткая боль из-за ранения, которое он получил, спасая ей жизнь. Другие мужчины наверняка повернулись бы в другую сторону и даже не побеспокоились бы.
– Хорошо. – Она снова подошла к кровати, наклонилась и нежно поцеловала его в щеку.
Желание обрушилось на него, и Рен перестал дышать. Это все, что он мог сделать, чтобы не затащить ее в свою постель.
Прежде чем он успел понять что делает, он поймал ее уже отдаляющееся лицо и прикоснулся своими губами к ее. Рен зарычал от ее сладкого вкуса. От мягкости ее губ на своих устах. Впервые в жизни он пробовал женщину, но даже несмотря на это, не мог представить женщину вкуснее, чем Мэгги. Она была невероятной.
Ее губы были нежными и чувственными. Они пробуждали в нем свирепый голод, страстно требующий только ее. Этот голод одновременно напугал его и вызвал трепет, который он даже не мог представить.
Он не должен чувствовать это. Только не к человеку. Ни к кому.
Сохрани их бог от его неуправляемых эмоций.
Маргарита застонала, когда вкусила грубую порочность его рта. Его язык скользил по ее, вызывая трепет. От него исходил аромат пачули и антибактериального крема.
Более того, от него исходил запах необузданного, земного мужчины, с которым она желала провести весь день в порочных, полночных наслаждениях.
