– Ублюдок!
– Ага, и прежде, чем ты начнешь обыскивать каждый уголок в поисках завещания, чтобы его уничтожить, скажу только, что документы находятся в конторе Лоренсов в Новом Орлеане.
– Ненавижу тебя!
Ответ Аристотеля последовал немедленно и был пропитан такой же злой ненавистью:
– Эти чувства взаимны. Теперь прошу меня извинить, но я хотел бы провести время со своим сыном. Когда я вернусь в эту комнату, то, надеюсь, ты уже уйдешь. Навсегда. Тейлор отвезет тебя в новый дом, где тебя уже ждут новые чековые книжки и кредитные карты. Ты списана со всех моих счетов целиком и полностью.
Как только двери закрылись, что-то разбилось. Маргарита слышала, как Карина кричит и крушит все в комнате. Все звучало так, будто она сейчас разнесет стены. Маргарита услышала шипение и рычание дикой кошки.
Наконец, это прекратилось.
Неожиданно наступившая тишина лишала спокойствия.
Маргарита замерла, опасаясь, что женщина подойдет к шкафу, чтобы разорвать на клочки вещи Аристотеля или еще что-нибудь сделать.
Но нет.
Вместо этого Карина сделала телефонный звонок.
– Грейсон? – настороженным голосом спросила она. – Это Карина. Теперь я верю тебе. Аристотель окончательно сошел с ума. Я вернулась в город. Где мы можем встретиться и обсудить то, что нужно будет сделать?
Маргарита поразилась тому, с каким здравомыслием Карина разговаривала по телефону. С трудом верилось, что именно эта женщина секунду назад чуть не разнесла дом.
Маргарита сочувствовала отцу Рена, которому приходилось терпеть такого ветреного зверя. Она была просто благодарна, что Рен не перенял характер своей матери.
Наступила короткая пауза.
– Да, я знаю, где это находится. В три часа. До встречи.
Затем Маргарита услышала, как Карина повесила трубку и вышла из комнаты.
Мэгги повернулась к Рену, не веря тому, что случилось за эти несколько минут.
– Думаю, твоей матери надо было выйти замуж за моего отца.
Никакого веселья на лице Рена не отразилось.
– Извини меня, Рен, – сказала Маргарита, немедленно почувствовав раскаяние. Как он может увидеть что-то смешное в том, что его мать – жестокая шавка, которая собирается убить его отца? Шавка, которая практически разрушила его жизнь. – Но ты, по крайней мере, знаешь, что отец любил тебя.
– Вот от этого и больнее всего, – тихо прошептал Рен. – Я не перестаю думать, что если бы он остался в живых… Моя жизнь была бы совершенно другой.
Она обняла его, почувствовал его боль.
– Знаю. Я провела много времени, ненавидя свою мать за то, что она бросила меня. По крайней мере, твой отец не ушел по собственной воле.
Глаза Рена ярко вспыхнули.
– Нет, не ушел. – Он окинул ее жестким, пристальным взглядом. – Спасибо тебе.
От его слов Мэгги растерялась.
– За что?
– За то, что заставила меня вернуться сюда. – В его глазах светилась твердая решимость. – Я был счастлив, позволив им уйти после того, что они сделали со мной и моими родителями. Ты права. Во мне больше человечности, чем я думал. Поэтому прямо сейчас я жажду мести и не покину это место, пока не добьюсь своего.
– Так что нам надо делать?
Рен посмотрел в сторону, и на его лице от гнева жестко заиграли желваки.
– Во-первых, мы должны быть уверены, что ничего не изменим в этом времени. Нужно попытаться не попасться никому на глаза, особенно тем, кто может вспомнить нас в будущем. Во-вторых, мы не должны натолкнуться на меня самого.
Маргарита согласно кивнула.
– Все это приведет к парадоксу.
– Да, и я перестану существовать – не очень приятная вещь как для меня теперешнего, так и для меня в прошлом. Но к счастью, в этом времени и месте я заперт в спальне, что находится дальше по коридору.
Рен открыл двери и выглянул наружу.
– Все чисто.
Мэгги последовала за ним в спальню.
– Есть какой-нибудь план действий?
– Проследить за моей матерью. Грейсон – это мой дядя, а так как они встречаются, то держу пари, что как раз на этой встрече они и запланируют убийство моего отца.
Для Маргариты в этом был смысл.
– Хорошо, но как мы это сделаем?
Мэгги ахнула, когда ее одежда превратилась в ярко-красную блузку и кирпичного цвета юбку. Этот ансамбль был очень похож на тот, что был надет на ее маме на старых, виденных Мэгги фотографиях, которые были сделаны примерно в то время, когда она родилась.
Рен улыбнулся, видя ее замешательство, и его собственная одежда поменялась на черную рубашку Изод
[37] и темные джинсы.
– Мы должны выглядеть так, будто принадлежим этому времени.
– Как ты проделал такое?
Его улыбка стала еще шире.
– Волшебство.
Ага, но его волшебство уже начинало пугать ее. Одно дело – перемещаться во времени, и совсем другое – обнаружить себя в несовременной одежде, которая в данный момент считается писком моды.
Женщина действительно может лишиться рассудка, думая об этом… Но опять же, может, так оно и есть. Может, все это не больше, чем игра больного воображения.
Такая возможность существовала.
Только Рен сделал шаг к двери, как она распахнулась.
Казалось, время остановилось, когда они столкнулись с мужчиной, который был точной копией Рена, только старше. Он был одет в элегантный черный костюм, а его светлые волосы были коротко подстрижены. Когда он пристально, с угрозой посмотрел на них, его голубые глаза метали молнии. Рен не знал, что ему делать. Он мог бы вместе с Мэгги исчезнуть из комнаты, переместившись в другую часть дома или даже на улицу, но отец сможет их выследить и последовать за ними.
Черт, их поймали и им конец.
Отец принюхался, потом, находясь в полном недоумении, нахмурился.
– Рен?
Рен сглотнул и встретился взглядом с Мэгги, глядевшей на него широко открытыми карими глазами. Сдерживаемые эмоции рвались наружу. Скорбь, ярость, но в глубине его души все еще таилась та частичка, в которой жила любовь к отцу.
Та частичка его души, которая желала отцовской любви.
Мужчина приблизился к Рену с хмурым выражением на лице.
– Это ведь, правда, ты… из будущего?
Не было причин врать. Его отец далеко не глупый человек, и другого объяснения, почему они здесь, не было.
