Он согласился.
– Да, жестоко. Вот почему многие из нас этим не занимаются. Слишком большой соблазн что-то исправить, но каждая попытка…
– Оборачивается для вас еще большими неприятностями.
Аристотель кивнул.
Маргарита наблюдала, как Рен прополз по полу в угол, помогая себе руками. Все его тело содрогалось, пока он пытался произнести что-то похожее на слова. Он так сильно напомнил ей того Рена, которого она встретила в Санктуарии.
Замкнутый и одинокий. Испытывающий боль.
Желающий чего-то, что как он думал, ему не дозволено иметь.
Но мужчина, которого она знала теперь… был совершенно другим. Рен постепенно начинал действовать самостоятельно, и она надеялась, что в этом хоть немного есть ее заслуга.
Аристотель печально вздохнул, наблюдая за внутренней борьбой Рена.
– Надеюсь, ты никогда не узнаешь, на что это похоже, – наблюдать за собственным ребенком и знать, что причина его страданий – ты сам. Я вспоминаю свое детство, как моя мать кувыркалась со мной на земле и играла. Ее не волновало то, что я был животным, а она человеком. Она любила меня несмотря ни на что. Так же, как любила моего отца. Ты, наверное, думаешь, что у нас с Реном должны были быть такие же отношения. Но теперь… теперь нет времени для извинений.
– Думаю, Вы ошибаетесь. Я знаю Рена и знаю, что Вы делали, пока он был здесь… думаю, это помогло больше, чем вам обоим кажется.
Аристотель посмотрел на нее с признательностью во взгляде.
– Я должен убедиться, что после моей смерти у него будет то будущее, которое и должно быть. Но вначале я хочу подарить ему кое-что.
– И что это?
– Будущее, которое он заслуживает.
Глава 12
Эйми глубоко вздохнула, входя в дом Пельтье через заднюю дверь. Это последнее место на земле, где она хотела бы находиться, но медведица, как никто другой, понимала причину, по которой обязана была вернуться.
Иначе ее семья убьет Фанга и весь его клан.
Мысленно подготовившись к тому, что последует дальше, Эйми вошла в дом, закрыла дверь и направилась к лестнице.
Как только она подошла к столу в холле из дверей, ведущих в кухню, вышел ее брат Дев. Когда он заметил ее, на долю секунды в его глазах вспыхнул проблеск облегчения, который затем поглотила волна гнева.
– Значит, ты вернулась.
– Это – мой дом.
Дев усмехнулся.
– Будь я на твоем месте, поискал бы другой.
Она напряглась от холодности, звучавшей в его голосе.
– Меня прогнали?
– Тебя предупреждали. Ты выбрала неправильную сторону.
– Оставь нас.
Эйми посмотрела вверх, откуда донесся властный голос матери. Maman стояла на верху лестницы, свирепо уставившись на них. Дев покачал головой Эйми, прежде чем вернуться на кухню.
Она перенеслась в то место, где стояла мать.
– Даже не думай о том, чтобы ударить меня, maman. Я не в том настроении. И на этот раз я дам сдачи.
Мать, прищурившись, пристально посмотрела на нее.
– Ты пожертвуешь всеми нами ради этого сироты-гибрида, не имеющего клана?
– Никогда. Но я не останусь в стороне и не буду наблюдать за тем, как невиновного приговаривают к смерти. Maman, разве ты не видишь, что всё сказанное – ложь? Я знаю Рена. И разговаривала с ним. Он ни для кого не представляет угрозы, кроме разве что самого себя.
Но лицо матери, тем не менее, оставалось злым и бесстрастным. Ее родных, а особенно мать, нельзя было назвать глупыми. Эйми не сомневалась, что и мать, и отец знали о ее добровольном желании покинуть дом вместе с Фангом.
– Ты предала всех нас.
Эйми вздохнула.
– Если поступить правильно – это предательство, то да, полагаю, что я так и поступила. Итак, maman, что ты собираешься сейчас предпринять? Убить меня?
Мать свирепо зарычала на нее, но Эйми не дрогнула.
Воздух вокруг них накалился за секунду до того, как что-то разбилось в комнате Рена.
Ло поспешила туда, и Эйми последовала за матерью. Когда Николетта распахнула дверь, Эйми почти ожидала увидеть там Рена.
Она могла сказать, судя по запаху, что находившийся в комнате блондин – тигр, но Реном мужчина не являлся.
– Что ты здесь делаешь, Зак? – спросила ее мать нежданного гостя.
Тигр скривил рот, открывая ящик комода.
– Ублюдок сбежал. Мне нужна какая-нибудь вещь с его запахом, чтобы передать Страти.
Эйми изогнула бровь, услышав это. Страти считались элитой Катагарских солдат; их тщательно тренировали охотиться и убивать. Ее братья Зар и Дев вместе с отцом входили в число бойцов Страти.
– Ты ничего отсюда не возьмешь, – к удивлению Эйми заявила Николетта. – Убирайся из моего дома.
Зак ее не послушал и открыл следующий ящик.
Мать Эйми воспользовалась своими силами, чтобы со стуком закрыть его.
– Я сказала тебе уйти.
Тигр подошел к ней и встал лицом к лицу.
– Не мешай мне, медведица. Тебе это грозит такими же неприятностями, как и мне.
– Что ты имеешь в виду?
Но Эйми уже догадалась.
– Ты – единственный, кто выступил против Рена на Омегрионе. И ты солгал.
Николетта резко повернула голову и посмотрела на дочь.
– Не будь глупой, звереныш. Я бы почуяла ложь.
Эйми покачала головой.
– Нет, если у животного уже вошло в привычку лгать. Он спокойно может скрыть свой запах.
Зак сделал шаг в сторону Эйми, но мать заслонила ее собой.
– Эйми говорит правду?
Зак ответил вопросом на вопрос:
– А ты? – приподняв бровь, продолжил он. – Ты действительно считаешь, что Рен сошел с ума? Честно? Ты просто хотела выкинуть его отсюда и ухватилась за первый попавшийся предлог, лишь бы добиться своего. Признай это, Ло. Ты никого не хочешь здесь видеть, кроме своей семьи, и тебя раздражает, что приходится строить из себя саму любезность перед всеми нами.
Медведица гортанно зарычала.
Зак прищурил глаза.
– Если Савитар когда-нибудь узнает правду, то он явится за тобой и твоим потомством. И тогда от твоего драгоценного Санктуария камня на камне не останется.
Николетта схватила тигра и швырнула об стену. Тот ударился спиной, но, казалось, что его это ничуть не рассердило.
Как ни странно Зак рассмеялся ей в лицо.
– Что случилось с правилами Санктуария, Николетта?
