Лета вернула ему улыбку, от которой у него ослабели колени.
— Я только что вызвала полицию. Они будут здесь через несколько минут.
— Отлично. — По крайней мере, Айдан так думал, пока не осознал кое-что. — Что будет с тобой теперь, когда с Долором покончено?
— Я должна уйти.
У него свело живот от болезненного чувства, пронзившего его.
— Уйти?
Лета смотрела в сторону, будто не в силах встретиться с ним взглядом.
— Я — богиня, Айдан. Я не могу остаться в человеческом царстве. Я не принадлежу ему.
Айдан хотел попросить ее остаться с ним, но не мог. Она уже сказала ему, почему не может сделать это. Любые произнесенные просьбы породили бы в ней неприятное чувство из-за того, что ни один из них не в силах ничего поделать.
Как она сказала, она — богиня.
Возможно, она могла бы стать смертной. Но он не хотел этого. Лета состарилась бы и умерла.
Как он мог просить об этом кого-то, кто был вечно молодым и красивым? Это было бы эгоистично.
— Я буду скучать по тебе.
Лета сглотнула комок в горле, услышав боль в голосе Айдана. Он изо всех сил старался быть сильным, но внутри он был разбит вдребезги. Она это чувствовала.
На его лице проступил страх.
— Там тебя не будет поджидать Долор?
— Нет. Когда ему не удалось убить тебя и его человеческое тело разрушилось, он лишился сил. Сейчас он вернулся в стазис. Чтобы повторно пробудить его — требуется еще одна человеческая жертва. — По крайней мере, Лета полагала, что с ним случилось именно это. Правда же состояла в том, что она не знала и не будет знать наверняка, пока не вернется домой.
Айдан нахмурился.
— Почему ему требуется жертва, чтобы предстать в человеческом обличии, в то время как тебе нет?
— Я прокляла его на это с помощью Аида. Думала, что никто не будет настолько жесток, чтобы убить кого-то, кого он любит, для освобождения Долора. Я считала, что нашла способ навечно закрыть ему вход в мир людей.
Айдан бросил взгляд на брата, который все еще лежал без сознания на полу.
— Полагаю, что мы переоценили человеколюбие Донни.
— Пожалуй, но помни, что не все в этом мире такие же больные, как он.
— Но ты на самом деле не из этого мира, не так ли?
— Айдан…
Он прервал ее, приложив палец к ее губам.
— Не нужно продлевать мучения, Лета. Просто резко сорви пластырь с моей кожи и пусть жжение напоминает мне, что в течение одного дня у меня было не только страдание, а нечто другое. Я говорил тебе до этого, что предпочел бы прожить одно мгновение невероятного счастья, чем пустую жизнь. — Он нежно поцеловал ее в лоб. — Теперь иди. Просто уходи.
Вся сложность состояла в том, что она не хотела покидать его. Она хотела бы остаться, но не видела возможности для этого. Ее временное тело не просуществует долго в этой реальности.
— Я буду приходить к тебе во сне.
— Нет, — прозвучал его прерывающийся голос. — Будет только хуже. Я не вынесу, если увижу тебя там, зная, что на самом деле не прикасаюсь к тебе. Позволь затянуться ране. Позволь мне иметь возможность мысленно возвращаться в этот день и вспоминать женщину, которая спасла мне жизнь.
Он прав, и Лета согласилась, как бы это ее ни убивало.
— Я не забуду тебя, Айдан.
Он ничего не ответил, но зеленые глаза, горящие пламенем боли, сказали больше, чем могли бы передать слова.
Айдан тоже будет ее помнить.
Воздух огласили звуки полицейских сирен.
— Иди, Лета.
Она отстранилась. Ее сердце колотилось где-то в районе горла. Все, чего она хотела, — быть с ним. Если бы только это было возможно. Но боги определили им разные судьбы. Не стоило вести борьбу, в которой они заведомо проиграют.
— Я люблю тебя, Айдан, — произнесла Лета прежде, чем перенеслась вспышкой света обратно на Исчезающий Остров.
Айдан же остался стоять в центре своего домика, уставившись на то место, где только что была Лета. Только тогда он дал волю подступившим слезам. Они больно жгли его грудь и душили его.
В конечном счете, она тоже предала тебя. Все тебя предают.
Возможно, но он больше не верил этому. Лета научила его лучшему.
Со стороны крыльца раздался шум — прибыла полиция.
— Руки за голову! Встать на колени!
Айдан даже не вздрогнул, когда через сломанную дверь внутрь ворвались полицейские, держа оружие наготове. Он подчинился их приказам и опустился на колени на пол. В это время один из офицеров подбежал к нему сзади и надел на него наручники.
— Для сведения, я — жертва.
Но так как полицейские не знали наверняка, они следовали стандартной процедуре взятия под стражу, прежде чем вызвали скорую для Донни.
Как только они разобрались, что Донни является сбежавшим уголовником, а Айдан действительно живет в доме и подвергся нападению, полицейские сняли с него наручники и позволили ему воспользоваться полотенцем, чтобы очистить от крови лицо и плечи.
— Вы уверены, что не хотите поехать в больницу? — спросил один из мужчин-офицеров.
Айдан покачал головой, наблюдая за тем, как из его гостиной уносят полубессознательного Донни. Ничто не могло помочь тому, что в действительности причиняло ему боль. Это могла сделать только Лета.
— Со мной все будет в порядке.
— Вы уверены?
Впервые за многие годы он был по-настоящему уверен в этом.
— Да. То, что нас не убивает…
— Требует лечения.
Айдан издал короткий смешок, а полицейский пожал плечами.
— Эй, в моей профессии, это самая что ни на есть настоящая правда. — Офицер внезапно смутился, кинув взгляд на каминную полку, на которой стояли «Оскары». Айдан очень хорошо знал эту застенчивую позу.
— Вы хотите автограф?
Лицо офицера прояснилось.
— Я не хотел просить Вас из-за кровотечения и всего остального, но моя жена — очень большая ваша поклонница, и это мне зачтется у нее. Если я положу ваш автограф под елку, то уверен, что он станет для нее лучшим рождественским подарком.
Айдан улыбнулся несмотря на то, что это вызвало боль в поврежденной губе.
— Минутку. — Он прошел в свой кабинет, вытащил стопку рекламных фотографий, которые ему прислал Мори, а он проигнорировал, и взял Шарпи,
[39]
прежде чем возвратиться в гостиную. — Как ее зовут?
