Эта картина оказалась самой гнетущей из всех виденных ею.
Мебели не было вообще. Ни единого предмета, даже телевизора или компьютера. К окнам вместо занавесок крепились потертые одеяла, а его кроватью служил лишь изношенный шерстяной плед на полу да подушка, такая старая и плоская, что ее с тем же успехом могло и не быть. Вдобавок к этому у него имелась дополнительная пара ботинок, маленькая стопка одежды и одна старая шерстяная куртка.
У нее оборвалось сердце при виде того, как он открыл пиво, потом выстирал в раковине комбинезон и повесил его сушиться в убогой ванной комнате. Расчесав свои темные волосы руками, он вернулся в кухню — там не было плиты, только старый, грязный холодильник — чтобы сделать себе один бутерброд из хлеба, сплющившегося в его рюкзаке. Он съел его в тишине, сидя на одеяле и читая книгу.
Время от времени, при любом внезапном звуке он поднимал взгляд, наполненный ожиданием. Уверившись, что звук ничего не значит, он возвращался к своему чтению.
Только после полуночи он, вздохнув, уставился на потолок.
— Где вы, к черту, говнюки? Испугались что ли?
Он выжидал, как будто на самом деле наделся на ответ. С блеском ярости в глазах он положил книгу на пол и стянул с себя майку, открывая грудь с многочисленными ужасными шрамами. Она могла бы принять их за боевые ранения, но они выглядели такими неровными и рваными, и находились там, где его жизненно важные органы, казалось, были жестоко вырваны из его тела.
— Прекрасно, — произнес он тоном, полным отвращения. — Только не оставляйте слишком большого беспорядка. Я устал от того, что первым делом с утра отмываю кровь. И не загадьте мою книгу. На этот раз я хотел бы ее дочитать. — Он выключил свет и лег спать.
Один и в полной изоляции.
С кем он говорил?
От наказания он впал в безумие… Гефест предупреждал ее о его деликатном умственном состоянии. Очевидно, бог был прав.
Дельфина сидела в темноте, ожидая, когда Кратус достигнет царства сна, что отняло много времени. Казалось, он боролся со сном, будто ждал, что кто-то нападет на него, и хотел быть наготове, если это случится.
Пока она ждала, все чего ей хотелось сделать — так это утешить его, и она даже не понимала, почему. Прежде она никогда не чувствовала столь сильных позывов к этому.
Вероятно потому, что знала, что значит чувствовать себя изолированной от всего мира, хотя и не в такой степени, как он. Она все еще помнила чувство одиночества своей прошлой жизни, когда будучи юной девушкой, жила среди людей и считала себя одной из них. Даже тогда она понимала, что с ней что-то не так. Она никогда не испытывала эмоции также, как другие люди.
В полную силу ее способности проявились только в юности. Она настолько боялась неприятия или враждебности со стороны своей семьи и друзей, что скрывала все и никому не говорила о своих ярких снах и пугающих силах.
До тех пор, пока в ее снах не появился Ловец Снов Арик и не объяснил ей, кем и чем она на самом деле являлась. Арик поведал ей, что ее мать соблазнил бог сновидений, и результатом стало ее рождение.
По сей день она была обязана за свой здоровый рассудок Арику. Он единственный из всех объяснил ей как Онерои — боги сновидений — оказывали помощь человечеству в их снах. Ночь за ночью он приходил и обучал ее до тех пор, пока она не начала контролировать свои силы. И как только она смогла наладить с ним связь, он забрал ее на Исчезающий Остров, где жил ее народ, и представил другим богам.
Там в течение многих столетий они были друзьями.
И даже хотя Арик в конце концов стал Скотосом, превратился в одного из злых богов сновидений, охотившихся за людьми, когда те спали, она по-прежнему была благодарна ему за его наставничество. Так что она никогда не преследовала его в царстве сна, чтобы сразиться, как делала это с другими Скотосами.
Но у Кратуса не было никого, кто бы защитил его …
Этот факт обернулся жестокой правдой всего мгновение спустя, когда воздух вокруг сгустился. Дельфина рванулась было, чтобы перенестись туда, но внутреннее чувство подсказало ей не делать этого.
Сейчас должно было случиться что-то плохое.
Она чувствовала зло вокруг. На ее спину обрушилась неистовая сила, заставляя застыть на месте.
В мгновение ока над его спящим телом материализовалось самое беспощадное существо из всех. На первый взгляд Азура казалась маленькой и хрупкой. Но внешний вид чересчур обманчив. Она была опаснее любого другого создания, за исключением своего брата и сестры — настоящее сосредоточие зла. Ее кожа была голубой, отражая ледяной холод ее сердца, волосы, глаза, ресницы и губы — белые как снег. Одетая в черную кожаную блузку на бретельках с открытой спиной и кожаные брюки, она опустилась на колени рядом с Кратусом.
Дельфина попыталась оказаться там, но не смогла.
Азура посмотрела назад через плечо, будто знала, что Дельфина видит ее.
— Вы все умрете, — тихо произнесла она и потянулась, чтобы прикоснуться к руке Кратуса.
Тот очнулся от сна, готовый к борьбе.
Азура увернулась от его рук.
— Успокойся, Титан. Я здесь не для того, чтобы вредить тебе.
Кратус застыл, обнаружив себя в компании одного из самых первых богов вселенной. Единственной проблемой было то, что она являлась воплощением зла. Предполагалось, что она не была столь жестокой, как ее брат Нуар или сестра Брайт, но и она могла заставить поплясать как следует.
— Что ты здесь делаешь?
Она улыбнулась.
— Ты знаешь, зачем я здесь, малыш. Я пришла сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.
Он усмехнулся:
— Меня не интересуют битвы за богов.
Она мягко похлопала его по лицу.
— Дорогой, ты сильно недооцениваешь нас. — Азура опустила ладонь на его руку.
Кратус зашипел от боли, когда слова, которые мать выжгла на его коже, обожгли огнем. Мучение было таким свирепым, что он не мог пошевелиться. Не мог дышать. Он хотел оттолкнуть ее прочь от себя, но даже это было невозможно сделать.
Она зашептала на первейшем языке вселенной, и он почувствовал, как ускользает его воля. В глазах помутилось.
Потом боль ушла, оставив его сердце таким же пустым, как и хлев, который он называл домом.
— Следуй за нами, Кратус, и станешь правой рукой победителей. Никто и никогда не сможет навредить тебе снова.
Он хотел сказать ей «нет», но та часть сердца, которая противилась, была закрыта и запечатана. Вместо этого перед ним предстали столетия его страданий. Он ощутил всю ту деградацию, которой закончил, с тех пор, как Зевс распял его на полу стрелами молний.
Будучи сыном Варкрафта и Хейт,
[6]
он желал мести.
