Дядя Джо обвел взглядом комнату. В его глазах застыло выражение, которое Джегер если когда-либо и видел, то крайне редко: страх.
Глава 27
– Вы отлично сработали в Лондоне. Насколько я понимаю, там практически ничего не осталось. И никаких следов, способных привести к тому, кто это сделал.
Эту фразу Хэнк Каммлер адресовал человеку, сидевшему на скамье рядом с ним и скорее похожему на чудовище. Бритая голова, остроконечная бородка и устрашающе широкие, несколько ссутуленные плечи Стива Джоунза излучали угрозу.
Они с Каммлером находились в вашингтонском парке Западный Потомак. Вокруг буйно цвели сакуры, но на покрытом шрамами лице гиганта не угадывалось и следа радости. Он был раза в два моложе шестидесятитрехлетнего Каммлера, однако его глаза на холодном как лед лице были глазами мертвеца.
– Лондон? – фыркнул Джоунз. – Я бы мог это сделать вслепую. Что дальше?
Каммлер считал жутковатые физические данные Джоунза и его наклонности убийцы весьма полезными, но сомневался в том, можно ли до конца доверять ему и делать его постоянным членом своей команды. Он подозревал, что такого человека, как Джоунз, лучше всего держать в стальной клетке, выпуская лишь во время войны… или для того, чтобы вдребезги разнести лондонскую монтажную редакцию – его недавний контракт.
– Мне любопытно, почему ты его так ненавидишь.
– Кого? – уточнил Джоунз. – Джегера?
– Да. Уильяма Эдварда Джегера. Откуда такая всепоглощающая ненависть?
Джоунз наклонился вперед, опершись локтями на колени.
– Потому что я умею ненавидеть. Вот и все.
Каммлер поднял лицо, наслаждаясь теплыми солнечными лучами, скользящими по коже.
– Я все же хотел бы знать почему. Это помогло бы мне… целиком тебе доверять.
– Скажем так, – угрюмо произнес Джоунз, – если бы вы не приказали мне сохранить ему жизнь, Джегер уже был бы мертв. Я убил бы его после того, как вырвал из его рук жену и ребенка. Лучше бы вы позволили мне закончить эту работу, пока у меня была такая возможность.
– Вполне вероятно. Однако я хочу помучить его как можно дольше. – Каммлер улыбнулся. – Как говорится, месть – это такое блюдо, которое лучше подавать холодным… А пока его семья находится у меня в руках, я располагаю всеми средствами, чтобы мстить ему медленно и мучительно. Это приносит мне неизъяснимое наслаждение.
Гигант издал жестокий смешок.
– И то правда.
– Итак, вернемся к моему вопросу: откуда такая всепоглощающая ненависть?
Джоунз перевел взгляд на Каммлера, и тому показалось, будто он смотрит в глаза человека без души.
– Вы и в самом деле хотите это знать?
– Да. Мне это может пригодиться. – Каммлер сделал паузу. – Я практически разуверился в своих… восточноевропейских бойцах. Им было поручено одно дело на небольшом острове неподалеку от побережья Кубы. Несколько недель назад Джегер нанес по ним удар. Их было трое против тридцати моих людей. Думаю, тебе понятно, почему я больше не могу положиться на них. Возможно, теперь захочу чаще прибегать к твоим услугам.
– Любители.
Каммлер кивнул.
– Я и сам пришел к такому выводу. Но все же, откуда эта ненависть к Джегеру?
Взгляд гиганта как будто обратился внутрь.
– Несколько лет назад я проходил отборочные сборы САС. Там же находился офицер по имени Уильям Джегер из морской пехоты. Он увидел, чем я дополняю свой паек, и вообразил, будто имеет право влазить со своей непрошеной моралью в мои личные дела. Я с блеском проходил все испытания. Результат был практически предрешен. Затем настало время последнего экзамена. На выносливость. Шестьдесят четыре километра по мокрым горам. На предпоследнем контрольном пункте члены штаба руководства сборами сняли меня с маршрута, раздели и обыскали. Я сразу понял, что меня сдал Джегер.
– Для пожизненной ненависти этого явно недостаточно, – заметил Каммлер. – О каких дополнениях идет речь?
– Я принимал таблетки. Вроде тех, с помощью которых спортсмены добиваются улучшения скорости и выносливости. По утверждению САС, служба поощряет нестандартное мышление. Они якобы ценят оригинальный, нестереотипный склад ума. Но все это просто куча дерьма. Что это было, если не тот самый нестандартный подход? Между тем меня не просто вышвырнули со сборов. Об этом сообщили в мое родное подразделение, из-за чего я был навсегда изгнан из армии.
Каммлер наклонил голову.
– Ты был уличен в употреблении препаратов, улучшающих твои физические возможности? И тебя сдал Джегер?
– Точно. Он подлец и предатель. – Джоунз сделал паузу. – Вы хоть раз пытались получить работу при том, что в вашем личном деле записано: вас выгнали из армии за употребление наркотиков? Позвольте мне кое-что вам сообщить. Я ненавижу предателей, а Джегер – самый лицемерный и ядовитый из всех предателей.
– Значит, нам повезло найти друг друга. – Каммлер скользнул взглядом по рядам вишневых деревьев. – Мистер Джоунз, мне кажется, у меня есть для вас работа. В Африке, где я держу небольшой бизнес.
– Где именно в Африке? Вообще-то я ненавижу это место до глубины души.
– У меня там охотничье хозяйство. Охота на крупных животных – это моя страсть. Но местные уничтожают моих зверей с такой скоростью, что у меня разрывается сердце. Особенно слонов, ради их бивней. И носорогов. Грамм носорожьего рога стоит дороже, чем грамм золота. Я ищу человека, который мог бы туда отправиться и за всем как следует присмотреть.
– Я не люблю присматривать, – ответил Джоунз. Он повернул свои массивные кисти вверх ладонями и сжал их в кулаки, похожие на пушечные ядра. – Я предпочитаю пускать в ход вот это. А еще лучше – нож или какую-нибудь пластиковую взрывчатку и глок
[8]. Я убиваю, чтобы жить, и живу, чтобы убивать.
– Уверен, там, куда вы отправитесь, эти ваши отличительные особенности будут пользоваться широким спросом. Мне нужен шпион, боец и, вполне возможно, убийца – все в одном лице. Так что вы скажете?
– В таком случае, при условии, что деньги мне тоже понравятся, я ваш.
Каммлер встал. Он не протянул Стиву Джоунзу руку. Этот человек ему не особо нравился. После рассказов отца о поведении англичан во время Второй мировой Каммлер не доверял ни одному англичанину. Гитлер хотел, чтобы во время войны Британия заняла его сторону, намереваясь договориться с ней после падения Франции, чтобы вместе объединить силы против общего врага: России и коммунизма. Но англичане – как всегда, упрямые и несговорчивые – отказались.
Под слепым и непреклонным руководством Черчилля они проигнорировали здравый смысл и не признали, что рано или поздно Россия станет врагом всех свободомыслящих людей. Если бы не англичане, а также их братья шотландцы и валлийцы, гитлеровский Рейх восторжествовал бы и все остальное уже было бы историей.
