Нарова расхохоталась.
– Вряд ли. Это длинная история. Попытаюсь быть краткой. – Она стала серьезной. – Летом 1944 года молодая русская женщина Соня Олшаневская попала в плен во Франции. Она участвовала в партизанском движении и осуществляла радиосвязь партизан с Лондоном. Немцы привезли ее в концлагерь. Тот, о котором ты уже знаешь, – Натцвайлер. Это был лагерь для узников Nacht und Nebel – тех, которые по приказу Гитлера должны были исчезнуть в ночи и тумане. Если бы немцы поняли, что Соня Олшаневская является спецагентом, они подвергли бы ее пыткам, а затем казнили бы, как и всех остальных захваченных агентов. К счастью, они остались в неведении. В лагере ее ожидал рабский труд. Однажды туда приехал кто-то из старших офицеров СС. Соня была красивой женщиной. Он решил, что она будет с ним спать. – Нарова сделала паузу. – Со временем она нашла способ сбежать. Из загороди для свиней выломала несколько досок и соорудила из них лестницу… С помощью этой лестницы она и две ее подруги перебрались через колючую проволоку под высоким напряжением. Соня сумела дойти до американских позиций. Там она встретила двух британских офицеров, внедренных в вооруженные силы США, – таких же, как и она, спецагентов. Она рассказала им о Натцвайлере и, когда союзники прорвали немецкую оборону, привела их в лагерь. Натцвайлер был первым концлагерем из обнаруженных союзниками. Подобных ужасов никто даже представить себе не мог. Освобождение заключенных произвело на тех двух британских офицеров неизгладимый эффект. – Лицо Наровой потемнело. – Но к этому времени Соня была на пятом месяце беременности. Она вынашивала ребенка эсэсовца, который насиловал ее. – Нарова сделала паузу, разглядывая ночное небо. – Соня была моей бабушкой. Твой дед – Дедушка Тед – являлся одним из тех двух британских офицеров. Его так поразило все увиденное и стойкость Сони, что он вызвался стать крестным отцом ее неродившегося ребенка. Ребенок был моей матерью. Вот так я и познакомилась с твоим дедом. Я внучка нацистского насильника, – тихо добавила Нарова. – Так что, возможно, теперь ты понимаешь, почему я все это воспринимаю настолько лично и обостренно. Твой дед что-то видел во мне с самого раннего детства. Он растил меня… он формировал меня… готовил к тому, чтобы я приняла у него мантию… – Она повернулась к Джегеру. – Он хотел, чтобы я стала главным оперативником Тайных Охотников.
Казалось, они целую вечность сидели молча. У Джегера было столько вопросов, что он не мог понять, с чего начать. Насколько хорошо Ирина знала дедушку Теда? Приезжала ли она к нему в гости в дом семьи Джегера? Тренировалась ли под его началом? И почему все это скрывали от всей остальной семьи, включая самого Джегера?
Уилл и его дед были близки друг другу. Он восхищался им и по его примеру хотел пойти в армию. Его каким-то образом задевало то, что дед ни словом не проговорился об истории Наровой.
Наконец их начал пробирать ночной холод. Ирина пододвинулась ближе к Джегеру.
– Выживание в чистом виде, ничего личного, – прошептала она.
Джегер кивнул.
– Мы взрослые люди. Что в этом плохого?
Он уже проваливался в сон, когда ее голова опустилась ему на плечо. Одновременно ее руки обвили его торс и она прижалась к нему всем телом.
– Мне не удается согреться, – сонным голосом пробормотала женщина.
От нее пахло виски. Но, кроме этого, он ощущал и теплый пикантный запах ее кожи, ее пота – так близко, что у него пошла кругом голова.
– Мы в Африке. Не так уж здесь и холодно, – прошептал в ответ он, обнимая ее одной рукой. – Теперь лучше?
– Немного. – Нарова продолжала прижиматься. – Но не забывай, я сделана изо льда.
Джегер подавил смешок. Он с трудом удерживался от соблазна просто пойти на поводу у этой легкой, интимной и пьянящей ситуации.
Отчасти он был по-прежнему напряжен и взбудоражен. Ему предстояло каким-то образом отыскать и спасти Руфь и Люка. Но другая его часть – та, которая находилась в состоянии легкого опьянения, – на миг вспомнила, что это такое – женская ласка. И в глубине души Джегер, истосковавшись по ней, жаждал ощутить ее снова.
В конце концов, он держал в своих объятиях не обычную женщину. Нарова была удивительно красива. А в лунном свете от ее красоты и вовсе захватывало дух.
– Знаете ли, мистер Берт Гроувс, когда долго играешь какую-то роль, иногда и сам начинаешь в нее верить, – прошептала она. – Особенно если продолжительное время живешь рядом с чем-то, чего тебе очень хочется, но что ты не можешь себе позволить, уже не говоря о том, что это вообще не твое и ты тоже это знаешь.
– Мы не можем этого сделать, – заставил себя произнести Джегер. – Руфь и Люк где-то там, под этой горой. Они живы, я в этом убежден. И скоро я их спасу. Осталось совсем немного.
Нарова фыркнула.
– Значит, лучше замерзнуть насмерть? Schwachkopf.
Но, несмотря на свое фирменное проклятие, она не разжала объятий, как и он.
Глава 54
События последних двадцати четырех часов слились в один сплошной вихрь. Снаряжение, которое они заказали Раффу, прибыло, как он обещал, и теперь лежало на дне рюкзаков у них за спиной.
Единственное, о чем они забыли, – две черные балаклавы, необходимые им для того, чтобы скрыть лица. Джегеру и Наровой пришлось решать эту проблему на ходу. В соответствии со своей легендой новобрачной Ирина привезла с собой пару черных шелковых чулок. Натянутые на головы с прорезями для глаз, они вполне были способны заменить балаклавы.
Как только Рафф сообщил им о том, что трекер остановился, Джегер с Наровой поняли – цель обнаружена. Бонусом оказалось то, что Кенигу известно здание, куда занесли бивни. Считалось, будто именно в этом доме находится тщательно охраняемая база ливанского дилера.
Кениг объяснил им: этот дилер – лишь первое звено в глобальной сети торговли контрабандной слоновой костью. Браконьеры приносили ему бивни, и, как только сделка завершалась, товар тут же переплавлялся дальше, по маршруту, который неизменно заканчивался в Азии – на самом лучшем рынке подобных нелегальных товаров.
Джегер и Нарова выехали из Катави на своем собственном транспорте – белом «Ленд-Ровере Дефендере», арендованном ими по прилету под вымышленными именами. На двери красовалось название компании, предоставившей им автомобиль, – «Сафари Дикой Африки» – в противоположность «тойотам» Катави-Лодж, на тех был нанесен легко узнаваемый логотип заповедника.
Они нуждались в человеке, которому могли бы доверять, чтобы оставить его с автомобилем, когда наступит момент отправиться дальше пешком. Существовал лишь один человек, к чьей помощи Уилл с Ириной могли в этом смысле прибегнуть, – Кениг. Ознакомившись с их планами и убедившись в том, что предпринятые ими шаги никого и никогда не приведут в Катави, он поддержал их обеими руками.
Когда спустились сумерки, Джегер и Нарова оставили его в «Ленд-Ровере», тщательно спрятанном в одном из пересохших русел, а сами растворились в призрачном освещении равнины, двигаясь по саванне с помощью GPS и компаса. У них были также персональные радиостанции «Селекс» и наушники. Имея радиус действия в добрых три километра, «Селекс» должен был обеспечить связь как между Наровой и Джегером, так и между каждым из них и Кенигом.
