Я так никогда и не увидел медного дельфийского возничего – статуи, которую я считал самой прекрасной в мире. Когда мне было восемнадцать, я путешествовал с друзьями автостопом, и мы остановились в паре миль от горной дороги. В темноте мы услышали журчание воды под мостом и решили разбить лагерь. Мы были на ногах с раннего утра, уставшие и грязные, и у нас не было денег на гостиницу или хотя бы на молодежное общежитие. Мы свалились в нескольких ярдах от дороги и мгновенно заснули.
Когда рассвело, мы увидели, что находимся в расселине в горах. Там росли смоковницы, омываемые кристально-чистым родником, бьющим из камня. Мы сняли с себя грязную одежду и выстирали ее, а затем развесили сушиться на ветках. А около семи к нам явился довольно злобный посетитель, который что-то сказал на непонятном языке, а затем ушел с очень недовольным видом. Через полчаса тишину нарушили два полицейских фургона, из которых с криками выскочило около дюжины полицейских. Мы были очень смущены, потому что не понимали ни слова из того, что они говорили. Они в ярости пинали наши рюкзаки, затем побросали нашу одежду в пыль и начали ее топтать. Мы чувствовали себя совсем беззащитными, в одних плавках.
Дэвид, который залезал на скалу, чтобы получше рассмотреть двух орлов, паривших над нами в восходящих потоках воздуха, вдруг свалился со своего насеста, но ржавая колючая проволока внизу остановила его падение и спасла от серьезных увечий, а возможно, и смерти. Он лежал без сознания весь в крови, опутанный проволокой. Атмосфера изменилась, нас погрузили в один из фургонов и под рев полицейских сирен доставили в госпиталь в Амфиссе. Напоследок нам сказали никогда не возвращаться в Дельфы.
Мы пробыли в Амфиссе несколько дней, пока Дэвид не вылечился, его раны алели от йода. Мы узнали, что совершили святотатство. Мы купались в источнике Аполлона, там, где Пифия говорила с оракулом.
Я всегда считал, что именно после этого моего истинного крещения я обрел дар пророчества. Древние верили, что это источник поэзии, и приходили к нему за вдохновением.
И пока мы не покинули зеленый, давайте отдадим дань уважения нимфе Хлорис, которая обеими руками держится за усыпанное цветами платье Флоры. Хлорофилл – зелень весенних растений, мятный вкус зеленой зубной пасты, которая была изобретена во времена моего детства; зеленый «Эйрвик», зеленая жидкость «Фейри»; хотя в недавней рекламе производители белого чистящего компонента заставили его убивать желто-зеленых микробов, словно выскочивших из фантастических книжек.
Во все игры играют на зеленом. Игры изображают наши души на зеленой сцене земли. Игра в крикет на деревенской зелени. Зеленые в политике. Зеленые за мир. Я сдаю карты на столе, покрытом зеленым сукном. И под тенями, которые отбрасывает зеленая лампа, я беру в руки бильярдный кий.
Вот так-то и мы
Плясали до тьмы.
Кидались в листву
С зеленым Ау.
(Уильям Блейк. Зеленое Ау
[50]) Где-то вдалеке газонокосилка наполняет воздух запахом зелени.
Зеленый – это цвет сказаний… он всегда возвращается. Трава всегда зеленее по ту сторону ограды
[51].
Алхимический цвет
Смотри на эту многогранность мира и поклоняйся ей!
[52]
Я столкнулся с алхимией, когда читал работы Юнга по алхимии в 1970-х. Я не знаю, что меня зацепило. Возможно, пленительные иллюстрации металлов, королей и королев, драконов и змей, я покупал и читал оригинальные тексты: «Иероглифическую монаду» и «Разговор с ангелами» Ди (я использовал это название для фильма с сонетами Шекспира); «О причине, принципе и едином» Джордано Бруно и «Оккультную философию» Корнелия Агриппы, копию которой я нашел на барахолке за пять фунтов, первое английское издание 1651 года, в котором не хватало всего нескольких страниц. Я восстановил отсутствующие страницы и привел книгу в нормальное состояние. Ее хочет получить Британская библиотека – мой экземпляр в лучшем состоянии, чем тот, что находится у них.
Работа Юнга вдохновила меня на стихи, которые я написал для Джона Ди в «Юбилее», в особенности для финальной речи. Цветочная подпись:
Я подписался розмарином, истинным противоядием от ваших врагов.
Просперо привез на остров книги. Поймандр и Орфические гимны, Плотин о душе – «Книга жизни» (Фичино). «Заключения» (Пико делла Мирандола), Парацельс, Роджер Бэкон. «Тайна Тайн», бестселлер Средневековья. «Оккультная философия» Агриппы и «Иероглифическая Монада» Ди. «Тени идей» (1592) Джордано Бруно, которого сожгли на костре в 1600-м на площади Цветов в Риме. Последний из великих, павший жертвой Инквизиции.
Тогда верили, что у веществ есть душа, которая их оживляет, потребовалась наука, чтобы это опровергнуть. Свинец, например, считался угрюмым и меланхоличным. Ртуть, быстрое серебро, зеркало самой жизни. Женщина – серебро и Луна; Солнце – мужественное и золотое. Золото было конечной целью этой гонки, подогреваемой жаждой знаний, а не наживы. В этой вселенной все имело свое место, хотя и не всегда в согласованном порядке. Поиски философского и вечного золота были путешествием разума по поверхности зеркала спасителя.
Эксперименты бурлили в Ванне Марии – котле, названном так в честь Марии Пророчицы. В пеликанах, стеклянных ретортах с длинными трубками, алхимики преследовали свою цель, не подозревая об атомной структуре.
ЧЕРНЫЙ
Основное вещество – это первичная материя, хаос, подобный темным водам в глубине. Меланозис и нигредо.
БЕЛЫЙ
Очистительное прокаливание альбедо.
ЖЕЛТЫЙ
Следующая стадия, ксантоз.
ПУРПУРНЫЙ
Иозис, цвет королей.
Следуя за своей целью, вы пересекаете это Красное море.
Павлиний хвост Cauda pavonis был переливающейся радугой, появлявшейся в расплавленном металле.
Я есмь белое в черном, и красное в белом, и желтое в красном
[53].
Ртуть была повелителем всех металлов, она была и серебряной, и красной, и зеркалом, и путем к Conjunctio (слиянию). Ее рассматривали как изначальную воду, проводник и психопомп. Поскольку все металлы имели душу, она могла служить проводником на пути к решению задачи.
Мир алхимии произошел от арабской al-kimiya, которая в свою очередь произошла от египетского khem, названия нижней дельты Нила. Ее история тянется от египетских мудрецов, адептов магии, пути умирания, жизни, смерти и возрождения. Это был мир стихий, подверженный влиянию звезд и планет, где даже время измерялось в деканах.
