А еще ты целовал меня, доставлял удовольствие, даря все оттенки наслаждения, на которые способно человеческое тело.
– Все слишком сильно запуталось. Я не знаю, чего от тебя ожидать.
В глазах Джонатана заискрились веселые огоньки.
– У тебя тоже есть секреты, Клэр. Едва ли ты можешь обвинять меня в скрытности, когда сама не раскрываешь своих тайн. Кто этот кавалер? Или это Шеридан, решивший снова попытать счастья? – Клэр ничего не ответила, и Джонатан продолжил: – Видишь, все не так просто, правда?
Он доел свой бутерброд и смахнул крошки с брюк.
– А больше всего меня удивляет, Клэр, что же это за кавалер, если ты ласкаешь в экипаже меня, а не его. И осмелюсь добавить после последних двух ночей наедине с тобой, ты вполне могла бы завоевать его внимание, если бы пожелала.
Это задело ее.
– Ты первый начал. – Она говорила как четырехлетняя девчонка. Ей не пришло в голову ничего более достойного. L'esprit d'escalier
[28], в самом деле. – Если кто все и усложнил, так это ты. Ты заставил Сесилию Нотэм думать, что сделаешь ей предложение, а сам… – Она не осмелилась озвучить свои мысли дальше.
А сам целовал меня, прижимая к стене в Сохо, и забрался в мою спальню, не задумываясь о последствиях. Ты ласкал меня, ты позволил мне ласкать себя и заставил поверить во все, что ты говорил.
И кого здесь винить? Его за произнесенные слова или ее за то, что поверила в них? Виноваты оба. Даже если слова оказались правдой. У него были обязательства, мечты, оказавшиеся гораздо важнее, чем она. И она ничего обо всем этом не знала.
– Ты права. И все же. Здесь слишком много всего намешано. – Джонатан вздохнул, невысказанные слова повисли между ними. Его вдруг охватил гнев. Он взъерошил волосы. – Не думаю, что мы в самом деле хотим бороться или обвинять друг друга. Мы открылись друг другу сегодня ночью и теперь просто пытаемся защитить друг друга от боли.
– Я не знаю, как нам защитить друг друга. Слишком поздно.
Возможно, он прав. В окнах экипажа замаячили особняки района Мейфэр. Они подъезжали к дому. Беспокойный вечер подошел к концу, хотя было еще рано по меркам света. Балы еще вовсю продолжались. Она вполне могла присоединиться к своим родителям, приглашенным на светский раут к Селфриджам, но сегодня Клэр была не в настроении танцевать. Сложно было поверить, что столько всего произошло, а на часах всего десять вечера.
Экипаж остановился около особняка Стэнхоупов. Клэр взялась за дверную ручку, но Джонатан опередил ее.
– Постой, Клэр. – Он накрыл ее ладонь своей ладонью. – А что, если бы не было никаких тайн, не было бы Сесилии?
Она лишь грустно усмехнулась.
– Но они есть, Джонатан. – Кто знает, что за тайны он хранит, но какое это имеет значение? Эти секреты оставались секретами по определенной причине. Эта информация могла бы стать опасной, окажись она в руках недоброжелателей. Она думала о том, чтобы рассказать ему, что нет никакого кавалера и о причинах, по которым ничего ему не рассказала. Но, скорее всего, она ничего ему не расскажет. Что он о ней подумает? А вдруг решит, что она специально манипулировала им, чтобы привлечь его внимание? – Если бы мы поделились своими секретами, это помогло бы все изменить.
– Все и так уже изменилось, Клэр, – возразил Джонатан. – Репетитор французского языка и его ученик не обязаны делиться секретами. А друзья обязаны. Насколько я помню, мы договорились быть абсолютно честными друг с другом. – Джонатан взял ее за руку. – Думаю, будет справедливо сказать, что мы стали не просто репетитором и учеником. – Он понизил голос, пытаясь вернуть прежнее ощущение близости между ними, отчаянно желая, чтобы его соблазнительная спутница вновь оказалась у него на коленях.
Но Джонатан понимал, что сегодня вечером окончательно перешагнул границы дозволенного, пожелав получить то, на что не имел права. Они не были обручены, между ними не существовало никаких договоренностей. Они дважды насладились плодами запретного удовольствия, хотя он не должен был этого допускать. Он не может больше дарить ей плотское удовольствие, не сделав предложения руки и сердца. При мысли о том, что он никогда не испытает страстного наслаждения в ее объятиях, у него все внутри сжалось.
Как такое могло произойти? – с удивлением подумал Джонатан. Как она вдруг стала для него самой желанной и дорогой на свете? Сегодня вечером он готов был убить за нее, а ведь он думал, что это страшное желание осталось в далеком военном прошлом. Время тянулось так медленно, когда он с нетерпением ждал их встречи. Он напился сегодня днем, жалея о том, что пропустил урок. Нет, теперь он должен все выяснить. Неужели это те чувства, к которым ему придется привыкнуть?
– Ты считаешь, что у нас нет шанса, Клэр?
Она снова взглянула ему в лицо, ее глаза сделались серьезными.
– Шанса на что, Джонатан?
– Если бы я захотел ухаживать за тобой, ты приняла бы мои ухаживания или уже слишком поздно? – Его переполняли сомнения. Он никогда не задавал женщине подобных вопросов. Он всегда знал, что интерес взаимен. – Скажи мне правду, Клэр, я был всего лишь развлечением, пока ты обдумывала предложение своего кавалера?
Джонатан стиснул зубы, со страхом ожидая ответ.
Клэр изумленно уставилась на него. Она отдернула бы руку, если бы он не удержал ее. Возможно, именно этого он и заслуживал – найти свое счастье и быть отвергнутым. Это его расплата за Томаса. Какое право он имеет на счастье, если Томаса нет в живых?
Но в следующий момент удивляться пришлось уже ему.
– Ты решительно настроен узнать мой секрет, не так ли? – В ее карих глазах застыли грусть и сожаление. – Мне следовало с самого начала признаться тебе во всем, а теперь ты станешь презирать меня, но, похоже, у меня нет выбора. Я должна объяснить, почему это больше не может продолжаться. – Она с трудом перевела дух. – Нет никакого кавалера. И никогда не было. – Остальные слова она выпалила разом, и он не сразу понял их смысл. – Единственным кавалером, которого я желала, был ты…
– А теперь? Я что-то сделал не так?
– Нет! Ты превзошел мои ожидания. – Клэр помолчала и уставилась на свои ладони, собираясь с духом. – Я и представить не могла, насколько ты великолепен во всех отношениях. Я не хотела играть с тобой, это происходило помимо моей воли. И чтобы привлечь твое внимание, я придумала этого кавалера. – Клэр покачала головой. – Теперь мне очень стыдно. Подруги наряжали меня, делали мне прически, Мэй нашла способ свести нас, и я все это позволяла.
– Потому что я тебе нравился, только и всего, – мягко ответил Джонатан.
Теперь картина, состоявшая из мельчайших разрозненных деталей, начала складываться перед его мысленным взором. Он был прав. Платья предназначались для мужчины. Но Джонатан не предполагал, что именно для него. Он вспомнил небесно-голубое платье с шоколадной каймой, вспомнил, как обратил на нее внимание, когда Клэр вошла в гостиную. Он вспомнил также, как она вроде бы случайно оказалась напротив него за столом, а Мэй Ворт села рядом с ним. И именно Мэй обронила замечание о том, что Клэр безупречно говорит по-французски. Без этой информации он не стал бы обращаться к ней за помощью.
