В персидском «Синдбад-наме» тоже есть похожая история, но верным животным там является кот. В еврейской и греческой версиях этой сказки им становится собака. Под влиянием еврейской версии о Синдбаде в еврейском переводе «Калилы и Димны» мангуст также был заменен на пса.
Такова история легенды о Геллерте. Она была принесена в Европу из Индии, и каждая стадия ее трансформации четко прослеживается. Выйдя из «Римских деяний», она превратилась в популярную сказку, известную во всей Европе. В каждой стране она, подобно мифу о Телле, изменялась, приобретая местный колорит. Многие из историй Уэльса, например те, которые содержатся в «Мабиогионе», имеют легко узнаваемое восточное происхождение.
Но у каждой истории есть свои корни. В предании о Геллерте они таковы. Человек вступает в дружеский союз с животным или птицей. Бессловесное создание оказывает ему огромную услугу, а он, не поняв этого, убивает своего спасителя.
Мы проследили миф о созданиях, подобных Геллерту, от Индии до Уэльса, но в другой форме этот миф является общим наследием ариев и составляет часть традиционных знаний всех народов, принадлежащих к этой семье.
Отсюда возникла и классическая сказка о крестьянине, которого укусила муха, когда он спал. Он вскочил, в ярости убил насекомое и только потом обнаружил, что крохотное создание разбудило его, чтобы он мог спастись от змеи, свернувшейся рядом с его подушкой.
В сборнике «Анвар-и-Сугаили» тоже есть подобная сказка. У царя был любимый сокол. Однажды во время охоты он наполнил свой кубок водой, которая капала со скалы. Когда же он поднес его к губам, сокол бросился на него и перевернул кубок крыльями. В ярости царь убил птицу и только потом обнаружил, что вода на самом деле была ядом, вытекавшим из пасти змеи.
Та же история с некоторыми вариациями появляется у Эзопа, Элиана и Афтония. В греческой версии крестьянин освободил орла из когтей дракона. Дракон выпустил яд в воду, которую этот человек собирался выпить, благодарный же орел перевернул его чашу крыльями.
В Египте история принимает причудливую форму. Некий вали однажды разбил кувшин, наполненный травами, которые собрал повар. Разозлившись, тот набросился на исполненного благих намерений несчастного человека и избил его, а когда вернулся, обнаружил среди трав в разбитом кувшине ядовитую змею.
Как много у этой маленькой истории братьев, сестер, кузенов и дальних родственников! И как мало сказок, которые мы слышим, может похвастаться своей исключительностью. Едва ли найдется история, которую я не могу связать с целым семейством мифов и чье происхождение я не могу установить с большей или меньшей точностью. Шекспир брал сюжеты для своих пьес из произведений Боккаччо или Страпаролы, но эти итальянские авторы тоже не сами сочинили те истории, которые позаимствовал у них английский драматург. История короля Лира не берет начало с Гальфрида Монмутского, а происходит из раннеиндийских сборников преданий. Оттуда же появляется и Венецианский купец, фунт плоти и – о да! – сам случай с тремя ларцами.
Но кто поверит, если только это не будет подтверждено убедительными фактами, что Джонни Сэндс является наследием всех народов, принадлежащих к арийской семье, и что Любопытный Том из Ковентри подглядывал еще в Индии и татарских степях за века до рождения Леди Годивы?
Если вы смотрели «Травиату» в театре, то видели перед собой историю, которой уже много столетий и которая, возможно, родилась в Индии.
Если вы читали классический миф об Орфее, зачаровывающем луга и леса, зверей и птиц при помощи своей волшебной лиры, то вспомните, что видели то же самое в «Калевале» у финского Вяйнямёйнена и у Калевипоэга в эстонском эпосе.
Если вы обратитесь к английской истории и прочтете, что Вильгельм Завоеватель, достигнув британского берега, опустился на колени и поцеловал землю, сказав, что пришел заявить о своих правах, то вспомните такую же историю о Наполеоне в Египте, короле Олаве, сыне Харольда, в Норвегии и Юнии Бруте, вернувшемся от оракула.
В суссекской газете я прочел статью, описывающую историю, которая произошла в определенное время в Льюисе. Вот она. Муж-тиран запер дверь, когда жена была в гостях у соседки, пила чай и сплетничала. Когда же она вернулась и попросила открыть ей, он заявил, что не знает, кто она такая. Она пригрозила броситься в колодец, если он ее не впустит.
Муж, не подозревая, что она может исполнить эту угрозу, отказал ей, ссылаясь на то, что он уже в кровати, а ночь прохладная. После этого он полностью отрекся от знакомства с леди, требующей открыть ей. Тогда жена бросила палку в колодец, а сама притаилась за дверью. Мужчина же, услышав всплеск, подумал, что его супруга и впрямь прыгнула в колодец, и выскочил из дома в пижаме, чтобы посмотреть, что случилось. В тот же момент его жена бросилась в дом, заперла дверь и на требования мужа впустить его совершенно серьезно ответила, что она его не знает.
Я могу уверенно заявить, что, если только события в мире не повторяются по кругу, эта история случилась вовсе не в Льюисе или в любом другом городе Суссекса.
Ее поведали «Римские деяния» несколько столетий тому назад, а также, возможно, ее рассказывали за много веков до этого в Индии, ибо она встречается в коллекциях сказок, записанных на санскрите.
Глава 7
Люди с хвостами
Я помню, как, будучи маленьким мальчиком, поразился, узнав от своей девонширской няни, что у всех жителей Корнуолла есть хвосты. Прошло много лет, прежде чем я перестал относиться с предубеждением к своим корнуолльским соседям. Тех, кто проживает на реке Теймар, я считал странноватыми, как будто не совсем христианами, и уж, во всяком случае, точно не имеющими отношения к нормальным бесхвостым девонширцам. Впервые осознание того, что меня, похоже, ввели в заблуждение, забрезжило после разговора с неким достойным книготорговцем из Л., с которым я очень подружился, – он внес весомый вклад в оформление моего альбома. Помню, как однажды я решился заговорить на эту деликатную тему с моим хвостатым другом, к которому я испытывал большую симпатию, несмотря на его маленький недостаток.
– Мистер Х., это правда, что вы из Корнуолла?
– Чистая правда, дружок, я родился и вырос в этом славном графстве.
– Вы мне очень нравитесь, но… У вас на самом деле есть хвост?
Когда книготорговец вновь обрел дар речи, он с негодованием опроверг мое предположение.
– Но вы же корнуоллец?
– Конечно да!
– А у всех корнуолльцев есть хвосты!
В конце концов я нашел объяснение, которым и удовлетворился: этот добрый человек просто отсидел свой хвост, и тот отвалился. Моя няня подтвердила, что именно так и происходит с людьми, которым приходится много сидеть.
Любопытно, что суеверные девонширцы приписывали этот недостаток именно уроженцам Корнуолла, поскольку, согласно более древнему преданию, подобным «придатком» обладали жители Кента. Если верить Полидору Вергилию, так их наказал Господь за оскорбление, нанесенное Томасу Бекету. «Были такие, – говорит он, – кто считал, что король втайне мечтает избавиться от Томаса. И ему как человеку, впавшему в немилость, выказывали такое неуважение – нет! даже презрение, – что, когда он прибыл в Струд, деревню, что расположена на реке Медуэй, воды которой орошают Рочестер, жители ее, желая оскорбить Томаса, отрезали хвост у его лошади. Однако поступок этот покрыл несмываемым позором самих нечестивцев, поскольку с тех пор, по воле Господа, потомки их рождались с хвостами, подобно скотам. Однако с течением времени эта всем известная мерзкая отметка исчезла, поскольку исчезли с лица земли те, чьи предки совершили этот поступок».
