Фукс поколебался и все же взял конверт. «Спасибо, — сказал Клаус, — я не нуждаюсь в деньгах, но очень ценю ваше предложение. Я прямо сейчас пошлю деньги переводом брату».
В Харвелле одним из близких друзей Фукса был Генри Арнольд, офицер службы безопасности Научно-исследовательского центра по атомной энергии. По собственному разумению, Арнольд считал, что если в Харвелле и действует советский шпион, то одним из основных подозреваемых будет Фукс.
Фукс и Феклисов договорились снова встретиться в начале апреля. Этой встрече суждено было стать последней.
Первая молния
Борис, брат Игоря Курчатова, стал первым советским ученым, который занялся выделением плутония из отработанного топлива, взятого из реактора Ф-1. Завод по разделению изотопов промышленного масштаба, названный «Установка Б», вместе с реактором Ф-2 создавался в Челябинске-40. Завод был готов к декабрю 1948 года. Третий комплекс, спроектированный для дальнейшей очистки плутония и получения его в металлической форме, еще не был готов, и к тому времени, когда в начале 1949 года были получены первые растворы нитратов плутония, и началось временное производство. К апрелю 1949 года в Челябинске-40 производился чистый диоксид плутония. Вскоре в распоряжении СССР уже было достаточно плутония, чтобы провести первое испытание бомбы.
Сразу после того как две плутониевые полусферы для первого ядра бомбы были покрыты никелевыми пластинами и подготовлены к отправке в Арзамас-16 для первых испытаний критичности, Первухин и некоторые советские генералы прибыли для проверки. Военные потребовали от ученых доказать, что это именно плутоний, а не просто слиток железа, выдаваемый за плутоний. Анатолий Александров, ответственный за разделения плутония на заводе, заверил их, что вещество настоящее, и сказал, что, поскольку полусферы радиоактивны, они тепловаты на ощупь. Это генералов не убедило. Они сказали, что кусок железа можно было предварительно подогреть. В отчаянии Александров предложил им посидеть в комнате с полусферами до утра и убедиться, что они не остынут. Генералы удалились.
Для контроля над испытанием создали специальную государственную комиссию, которую возглавил Берия. Ее научным руководителем стал Курчатов. В мае Курчатов отправился на место испытаний. Это был Семипалатинск-21, маленький поселок примерно в 80 километрах севернее Семипалатинска на Иртыше в Казахстане. В августе туда стали стекаться ученые и наблюдатели.
Необходимое оборудование и измерительные инструменты доставили в Казахстан поездом. Советские ученые ехали быстро, останавливаясь, только чтобы заменить локомотив и проверить груз. На станциях, где они останавливались, платформы были пусты. Во время одной из таких остановок Зельдович и несколько молодых ученых сошли с поезда и решили поиграть на платформе в волейбол. Завенягин приказал им вернуться. «И это называется серьезные люди! — проворчал он. — Они на ответственном задании, а ведут себя как восемнадцатилетние».
28 августа Берия, Курчатов, Харитон, Флеров, Завенягин и Зернов наблюдали, как под тщательным руководством Харитона идет сборка РДС-1. Первое советское испытание под кодовым названием «Первая молния» должно было состояться в 6:00 на следующее утро. Заряд находился на верхушке специальной 30-метровой башни. Ученые очень хорошо знали, с какими проблемами столкнулось испытание «Троица», и не могли гарантировать, что все сработает. Той ночью почти никто не спал. И в довершение всего испортилась погода.
В 2:00 собранную бомбу перенесли в грузовой лифт, который должен был поднять ее наверх. Сначала предполагалось, что бомбу доставят наверх без сопровождения, но стоило Берии повести бровью, как Зернов с готовностью вошел в лифт. Затем на башню поднялся Флеров вместе с небольшой группой ученых. Они установили и проверили детонаторы. Флеров возвращался последним.
Занялась заря, дождь утих. Хотя небо и было затянуто облаками, установилась достаточно хорошая видимость, чтобы могли работать оптические приборы для наблюдения за взрывом. Курчатов отложил испытание на час. Вокруг башни возвели строения: одноэтажные деревянные дома, четырехэтажные кирпичные дома, мосты, туннели и водонапорные башни. Кроме того, в зоне поражения расставили локомотивы, вагоны, танки и артиллерию. В открытых загонах оставили животных, чтобы проверить первичный эффект воздействия радиации.
Башню не было видно из командного бункера, но Курчатов открыл застекленную дверь с другой стороны помещения, чтобы ученые и генералы, собравшиеся внутри, увидели молнию, которая отразится от расположенных вдали холмов. До того как накатит ударная волна, должно было хватить времени, чтобы закрыть дверь. Берия все равно относился к этому скептически. «Ничего не получится, Игорь», — проворчал он.
Последний отсчет закончился 29 августа в 7:00:
Взрыв. Яркая вспышка света. Столб пламени, тянущий облака пыли и песка, превратился в «ножку» ядерного гриба. Курчатов только и вымолвил: «Сработало»… Что за замечательные слова это были: «Сработало! Сработало!» Физики и инженеры, механики и рабочие, тысячи советских людей, работавших над атомной проблемой, не подвели страну. СССР стал второй ядерной державой. Ядерный баланс сил был восстановлен.
Флеров окунулся в сияющий свет и захлопнул дверь прежде, чем ударная волна сотрясла бункер. Берия кинулся к Харитону и обнял его, но в тот момент Харитон чувствовал только облегчение. Сила взрыва составила почти 20 000 тонн в тротиловом эквиваленте, что было практически равно силе взрыва «Толстяка» при испытании «Троица» в Нагасаки. Если бы испытание не получилось, всех советских физиков, участвовавших в проекте, ждал расстрел
[199].
Берия сразу же доложил о результате Сталину. Сталина только что разбудили, и он сердито сказал, что уже знает. На следующий день Берия и Курчатов составили письменный доклад: «Докладываем Вам, товарищ Сталин, что усилиями большого коллектива советских ученых, конструкторов, инженеров, руководящих работников и рабочих нашей промышленности в итоге 4-летней напряженной работы Ваше задание создать советскую атомную бомбу выполнено».
3 сентября радиоактивные осадки, вызванные советским испытанием, были обнаружены приборами, установленными на борту американского самолета WB-29 (усовершенствованной модели В-29 для метеоразведки), пролетавшего в нескольких милях к востоку от Камчатки. В течение следующей недели ученые наблюдали, как радиоактивные воздушные массы пересекли территорию США. Англичане узнали об испытании 9 сентября, когда эти массы находились над Атлантикой. К 14 сентября сомнений практически не осталось. Ученые из Tracerlab, частной радиологической лаборатории, расположенной в Беркли, установили время взрыва бомбы (названной «Джо-1») — 6:00 29 августа. Ошибка составила всего один час.
