В декабре 1943 года при бомбардировке был разрушен дом Гейзенберга в Лейпциге. Ученый провел первую половину 1944 года, постоянно курсируя между берлинской и хехингенской лабораториями, а также заезжая в деревню Урфельд в 50 километрах южнее Мюнхена в баварских Альпах. Туда Гейзенберг перевез семью, чтобы спасти родных от бомбардировок. Он обосновался в Хехингене летом 1944 года, оставив Вирца в Берлине для контроля над экспериментами с реактором.
Теперь Герлах напряженно искал поблизости от Хехингена место, где можно было бы продолжить работу с реактором, — какую-нибудь неприметную долину, которую было бы нелегко отыскать вражеским самолетам. Наконец он обнаружил Хайгерлох — живописную деревушку, как будто из Средневековья. Хайгерлох находился километрах в семнадцати от Хехингена. Деревня расположилась в долине с крутыми известняковыми склонами, где петляла река Эйах, приток Неккара.
Имперский исследовательский совет реквизировал старый винный погреб, вырубленный прямо в скале, вздымавшейся недалеко от Шван-Инна. Именно в этом подвале установили оборудование для экспериментов с реактором. Лаборатория в Хайгерлохе получила кодовое название «Спелеологический исследовательский институт».
Основной проблемой оставался дефицит тяжелой воды. Хотя с тонущего парома Hydro удалось спасти четыре емкости, вещество было сильно загрязнено. С разрушенного завода доставили еще несколько емкостей, в результате «Урановое общество» имело в распоряжении около 2,5 тонн тяжелой воды. Более половины драгоценного вещества использовал Гейзенберг в опытах с реактором в берлинской лаборатории, находившейся в специальном бункере. Этот реактор был сконструирован из урановых пластин «ради соблюдения метода», несмотря на то что уже было доказано преимущество решетчатой конфигурации с кубиками урана. В итоге эксперименты закончились безуспешно и не принесли «Урановому обществу» никакого прогресса.
Для дальнейших опытов с реактором и в берлинской лаборатории, и в Хайгерлохе требовались все новые партии тяжелой воды. Однако заводы IG Farben в Лойне были разрушены в ходе бомбардировки 28 июля 1944 года, а вместе с ними исчезли перспективы создания нового тяжеловодного производства. Концентрационные элементы с веморкского завода уже разобрали и подготовили к отправке в Германию в августе. Часть отправили в Берлин, часть — в Хайгерлох.
Некоторые достоинства, некоторые недостатки
Всего через два дня после освобождения Рима Союзники начали крупнейшую в историю совместную операцию с высадкой воздушного и морского десанта с целью взятия гитлеровского Атлантического вала. Нормандская операция началась 6 июня 1944 года высадкой пяти дивизий на побережье Нормандии. Это была великолепно организованная атака, частью которой стала тщательно спланированная дезинформация. Макеты самолетов и десантных кораблей выстроили на побережье Кента — единственной части Британии, которую силы люфтваффе сейчас могли обозревать с воздуха — и немецкие агенты, «перевербованные» МИ-5, заставили фельдмаршала Гер да фон Рунштедта ожидать высадки в районе Па-де-Кале. Если бы не фельдмаршал Эрвин Роммель, которому Гитлер вверил командование группой армий «Б» в Северной Франции в январе 1944 года, побережье Нормандии осталось бы практически незащищенным.
Но заградительные сооружения, построенные по приказу Роммеля, тайно исследовали британские диверсанты, подобравшиеся к ним на сверхмалых подводных лодках. Танки, умело приспособленные к движению под водой, подорвали мины, освобождая путь наступающим частям. Даже когда силы Союзников высадились, немецкий радар удалось запутать и создать впечатление, что наступление предпринимается по всему побережью. Сыграла свою роль и погода. Прогноз на 4 и 5 июня заставил Роммеля поверить, что наступление вряд ли начнется, и он уехал на выходные в Германию, чтобы провести их с семьей. Но немецкие синоптики не смогли спрогнозировать, что погода полностью наладится уже в понедельник.
Южный берег бухты Сены был разделен на пять частей, получивших названия Юта, Омаха, Золото, Юнона и Меч. Только в Омахе атака практически захлебнулась. Первая армия генерала Омара Брэдли высадилась при отливе, собираясь обойти защитные сооружения, и оказалась на незащищенном крутом подъеме, попав в зону поражения мощной оборонительной группировки, укомплектованной солдатами испытанной в боях 352-й пехотной дивизии, которую Роммель выдвинул вперед за несколько месяцев до того, — Союзники об этом не знали. На какое-то время лобовое столкновение горячего металла, груды плоти и реки крови напомнили о кошмарах Первой мировой войны. Тщательно подготовленный план, в соответствии с которым должны были выполняться боевые задачи, на деле превратился в хаос и смятение. Небольшой плацдарм в Нормандии всегда строился на телах многих и многих солдат, усеявших ее пляжи, и в тот день Союзники проявили личный героизм, позволивший превратить почти состоявшееся поражение в победу.
Когда союзные войска смогли сделать первые шаги на материке и немного продвинуться к Северной Франции, на немецкую атомную программу вновь было обращено пристальное внимание. Миссия «Алсос» в Италии практически не дала новых разведданных, но все основные инициаторы этой миссии объявили ее успешной. Спланировали следующую миссию, члены которой должны были продвигаться во Францию вслед за передовыми частями. Военным руководителем миссии вновь назначили Паша, но теперь нужен был еще и научный руководитель. На эту роль следовало выбрать кого-нибудь, кто хорошо знал европейских физиков и мог отличить важную информацию от несущественной либо от дезинформации. После недолгих поисков на эту роль выбрали Сэмюэла Гаудсмита, который так и не понял, почему выбор пал именно на него. Когда через несколько месяцев он прочитал досье на себя самого, случайно оставленное среди его собственных бумаг, он узнал, что имеет «некоторые ценные достоинства и некоторые недостатки».
Достоинства Гаудсмита определенно превосходили его недостатки, если таковые вообще имелись. Гаудсмит изучал физику в амстердамском и лейденском университетах, проводил исследования в немецком Тюбингене вместе с Фридрихом Пашеном и в Копенгагене — вместе с Бором. С голландским коллегой Джорджем Уленбеком в 1925 году он открыл феномен самовращения электрона; позже это явление назвали спином
[134]. В 1927 году Гаудсмит и Уленбек перешли на работу в Мичиганский университет.
Гаудсмит знал всех ведущих европейских физиков, сферы их научных интересов и говорил с любым из них на одном языке — как в прямом, так и в переносном смысле. Его умение решать сложные научные задачи отлично подходило для такого расследования, которое предстояло провести в рамках миссии «Алсос». Кроме того, еще будучи амстердамским студентом, Гаудсмит прослушал курс по оперативно-разыскной деятельности.
Вдобавок у него были и личные мотивы стать научным руководителем второй миссии «Алсос». Его родителей в оккупированной Голландии арестовали нацисты — это произошло в конце 1942-го или начале 1943 года, и с тех пор он не получил от них никаких известий, кроме прощального письма из концлагеря Терезинштадт. Он обращался за помощью к Гейзенбергу, но, насколько ему было известно, ничего из этого не вышло. Гаудсмит вылетел из Англии в июне 1944 года.
