Затем один деятель воспользовался материалом, который мы выложили накануне, и выступил на CNN, представив информацию как результат собственных изысканий. Это уже было нахальство.
Джереми Скейхилл, журналист, ведущий расследования, который написал «Грязные войны»
[35] и «Blackwater»
[36], увидел это и написал в Twitter: «Это нехорошо, ребята (не конкретно так, я перефразирую), нужно указывать источник информации». У Скейхилла в Twitter много читателей. Он пристыдил CNN и призвал поступать честно. Телеканал не признался в открытую в воровстве, но упомянул, что именно мы первыми дали эту новость.
С тех пор мне часто звонят из ведущих новостных агентств, выражают желание использовать наши материалы и интересуются источниками. Вы шутите? Мы направим вас к знающим людям и вы представите репортаж как собственный?
Благодарю покорно.
Тогда они говорят: «Хорошо, а если мы заключим с вами договор и станем на вас ссылаться?»
И я отвечаю отказом. Так не пойдет. Это наше преимущество. Мы очень ценим свои связи, многие наши источники имеют доступ к секретным сведениям. Неужели эти прохиндеи рассчитывают, что мы сольем своих информаторов? Подобная самонадеянность меня восхищает.
По мере того как мы приобретали новую роль, я на собственной шкуре постигал уроки журналистской этики и экономики, и они стали для меня откровением.
Раньше редакционные и рекламные материалы были отделены друг от друга, как церковь от государства. В нынешнем цифровом мире, с развитием круглосуточного и ежедневного новостного вещания, СМИ озабочены созданием сенсации из любого пустяка, чтобы увеличить количество просмотров. Руководство требует от журналистов стимулировать рост посещений, и они выдают на-гора сюжеты, пусть даже фактически неточные, только для привлечения читателей и зрителей. Авторы втягиваются, принимают эти условия, придумывают броские заголовки — ведь на каждого из них давит непременная обязанность обеспечить пресловутые клики. Когда балом правят экономические соображения, профессиональную репутацию пускают на ветер. Журналистика превращается в бульварную прессу вроде National Enquirer.
Я понимаю, что такие издания действуют по финансовым соображениям. Я понимаю, что это бизнес. Так же как Hurricane Group. Конечно, нам, как и всем другим, приходится обращать внимание на сумму прибыли. Как я рассказывал в главе 3, когда мы запускаем новый сайт, я обычно наблюдаю за его развитием и рентабельностью шесть месяцев, прежде чем принять решение о его дальнейшем существовании. Если сайт себя не оправдывает, мы его закрываем, даже если мне нравится идея оставить его ради услуг, которые он предоставляет.
Но нельзя позволить экономическим императивам влиять на содержание публикаций. И мы не позволяем. В SOFREP Джек освещает событие в новостях исключительно потому, что мы считаем это необходимым. Мы знаем, что никому неинтересно читать о тринадцатилетней американской девочке, которую похитили и продали в Марокко. Мы знаем, что наши люди не хотят читать об этом. Но может быть, если предать этот случай огласке, кто-нибудь окажет давление на избранное официальное лицо и сделает что-нибудь, чтобы исправить ситуацию. Возможно, освещение этого события сыграет решающую роль.
Так что мы размещаем материалы такого рода, зная, что они неприбыльны. Я хочу отдать должное The New York Times: хотя они и приобретают левый уклон, но дают много подобных публикаций, проливая свет на актуальные проблемы. Это время от времени случается и в других средствах массовой информации. Но вообще такие репортажи — большая редкость. Все больше и больше информация, которую выдают за новости, обусловливается стремлением привлечь массовый интерес, а для этого ее либо преподносят в виде сенсации, либо связывают с политикой, либо и то и другое. И когда это происходит, правду, достоверность и объективность бросают на поле сражения.
Основатели Америки знали, что демократия возможна там, где народ хорошо информирован. Если население держат в неведении и оно руководствуется только эмоциями, устанавливается власть толпы — возможно, худшая форма «правления». Добросовестно информированная общественность — краеугольный камень американского образа жизни. Единственный способ достичь этого — совершенная журналистика.
Совершенство имеет значение.
Почему вы занимаетесь бизнесом?
Неслучайно совершенство — это правило номер четыре: три правила до, три после — точно посередине. Совершенство — замковый камень свода. Основа всех других принципов, описанных в этой книге, — постоянная приверженность стандартам личного и профессионального величия. Без него все остальное неосуществимо.
Если вы не устанавливаете непомерно высокую планку, то стремительность действий приведет к хаосу, а ваши попытки приобрести полную осведомленность о ситуации вызовут только рассредоточенность внимания. Удержание же цели на мушке при отсутствии безусловного совершенства превратится в элементарную зашоренность. Откуда вы узнаете, что сфокусировались на правильной мишени?
Когда мы заканчивали работу над «Красным кругом», я и мой соавтор Джон Манн стали спрашивать себя: зачем мы пишем эту книгу? Да, я хотел рассказать свою историю. Но для чего? Мы решили проверить, сможем ли сформулировать главную мысль всей четырехсотстраничной книги на паре последних страниц. Вот что мы написали:
Я долго и упорно думал о том, почему пишу эту книгу и что хочу выразить с ее помощью. Полагаю, мысль, которую призвана передать моя история, сводится к трем словам: «Совершенство имеет значение».
За время, проведенное в ВМС и подразделении «морских котиков», я встречал примеры как неэффективного руководства, так и выдающегося. Я прошел тренировки хорошие, отличные и потрясающе эффективные, приводившие в состояние эйфории. И я видел, какой разный результат они приносят.
В политике я всегда разбирался очень посредственно. Что касается лидеров, то меня заботит не их партийная принадлежность, а личные качества и способности. Меня не интересует, как они голосуют по вопросам о школьных молитвах, абортах, однополых браках или законах об оружии. Я хочу быть уверен, что они знают, чтó делают, и что они созданы из прочной стали, которая не погнется в критические моменты, что бы на них ни навалилось. Я хочу знать, что они не отступят в полемике, не сдадутся перед лицом опасности или смерти.
Я хочу знать, что они совершенны в своем деле.
Известно, что свободное общество зиждется на благородных принципах и возвышенных идеалах, и, возможно, бóльшую часть времени так и бывает. Но в тяжелые, решающие периоды все сводится не к резонам и риторике, а к чистой преданности делу, постепенно претворяющейся в совершенство.
Почему я говорю вам об этом? Потому что это существенно.
