Чешские миссионеры были деятельны также и в Польше, и есть указания на то, что в польских церквях использовались сначала как латынь, так и славянский, но в 966 г. князь Мешко предпочел латинскую форму христианства по политическим соображениям, как уступку германскому императору. С этого времени использование славянского языка в церковной службе постепенно сокращалось и в конце концов прекратилось.
Славянское влияние на Венгрию было очень сильным в десятом и одиннадцатом веках, поскольку мадьяры сначала были менее многочисленны, нежели подчиненные им славяне. Изначально предки мадьяр – угры и тюрки – были язычниками, но во время их пребывания на Северном Кавказе и в причерноморских степях они вошли в контакт с византийским христианством. Во второй половине девятого века, в то время, когда славяне как в Болгарии, так и в Моравии уже были обращены в христианство, некоторые мадьяры приезжали в дунайские земли и тоже принимали крещение. Примечательно, что венгерское слово kereszt («крест») со всей очевидностью заимствовано из славянского. Когда мадьяры заняли Венгрию, то для византийских и славянских миссий образовалось обширное поле деятельности
317. В конце десятого века герцог Геза сам принял крещение согласно греческому обряду благодаря влиянию жены, которая была обращена византийским миссионером. Однако вторая жена Гезы была католичкой, а их сын, Стефан Святой, не только сменил свою религиозную принадлежность с Византии на Рим, но и принял королевскую корону из рук папы (1000 г.) и стал верным защитником католичества в Венгрии. Борьба между Византийско-Славянской и Латинской церквями продолжалась в Венгрии на протяжении одиннадцатого века, во время которой византинофилы и славофилы постепенно утрачивали свои позиции. Как мы уже видели, в 1102 г. король Коломан (Кальман) по соглашению с хорватской верхушкой получил вдобавок к венгерской еще и хорватскую корону, что имело результатом не только политический союз между Венгрией и Хорватией, который продлился до 1918 г., но также и постепенную латинизацию церкви в Хорватии.
С другой стороны, в более широком культурном, как и политическом, смысле союз с Хорватией усилил в Венгрии на какое‐то время славянский элемент. Примечательно, что кодекс законов Коломана был выпущен, по крайней мере согласно К. Гроту, на славянском языке
318. Во времена правления Белы II (1131 – 1141) и Гезы II (1141 – 1161) Босния была поставлена под венгерский протекторат, и тем самым были установлены близкие отношения между Венгрией и сербскими землями, поскольку жена Белы II Елена была сербской княжной из дома Немени. С конца двенадцатого века, однако, славянский элемент в Венгрии пошел на убыль.
Победа римского католицизма в Центральной и Восточной Европе означала победу латинского языка над славянским. Латынь стала официальным языком церковной службы, так же как и государственной документации. Она стала также основой школьного обучения и образования в целом, что означало зарождающееся культурное размежевание между Русью и ее западными соседями.
Несмотря на возрастание различий между Русью и Центральной и Восточной Европой, в киевский период сохранялись оживленные взаимоотношения между русскими, с одной стороны, и чехами, словаками, мадьярами и поляками – с другой. С точки зрения культуры чешский народ в тот период являлся ведущим фактором в той части континента. Польская культура достигла зрелости позднее; в шестнадцатом и семнадцатом веках польское влияние на русскую и украинскую цивилизацию имело огромную важность. Иначе было в киевский период; собственно говоря, Польша сама в это время находилась под значительным влиянием чешской цивилизации. Польская культура этого периода не превосходила и русскую; во многих областях, как, например, в литературе и искусстве, русские были, бесспорно, более зрелыми, чем поляки. Рассмотрим эпическую поэзию, к примеру. Даже если мы оставим в стороне «Слово о полку Игореве» как уникальное творение гения, ничего сходного с русскими былинами не было создано средневековыми польскими народными поэтами! Что касается ученой литературы, она была главным образом на латыни, так же было, до определенной степени, и у чехов.
Поскольку знание латыни было весьма ограниченным в средневековой Руси, латинская литература чехов и поляков имела мало шансов на то, чтобы иметь непосредственное влияние на русскую мысль. Однако некоторые переводы с латинского на славянский были сделаны предположительно в Чехии, и они имели впоследствии хождение на Руси. К этой группе текстов относятся толкования на Евангелие папы Григория Великого, а также апокрифическое «Евангелие от Никодима», ряд житий святых и молитв
319.
Прочность славянской традиции в Сазавском монастыре также делала возможным прямой контакт между русскими и чешскими книжниками. Чешско-русские культурные взаимоотношения были оживленными и имели большую значимость. Несомненно, что русские «Жития» св. Бориса и Глеба одиннадцатого века представляют некоторые параллели с «Житием св. Вацлава» из Богемии. Более того, последнее, как и «Житие св. Людмилы», имело хождение на Руси. Еще одним интересным свидетельством взаимодействия в чешско-русских культурных отношениях является тот факт, что св. Борис и Глеб поминались в Сазавском монастыре еще в 1095 г.
320
Интересный аспект культурных взаимоотношений между Русью и ее западнославянскими соседями содержит историография того времени. Согласно правдоподобному доводу Н. К. Никольского, составитель «Повести временных лет» использовал некоторые чешско-моравские легенды и предания, описывая отношения между русскими, поляками и чехами
321. Вероятно, чешские ученые принимали участие в переводе теологических и исторических книг, что было организовано в Киеве Ярославом Мудрым. Примечательно также и то, что некоторые сведения о Руси и русских делах можно обнаружить в трудах чешских и польских летописцев двенадцатого и начала тринадцатого века – к примеру, у продолжателя хроники Козьмы Пражского и у Винцента Кадлюбека из Польши
322.
Политические и военные отношения между Русью и ее западными соседями уже рассматривались в предшествующих главах. Что касается коммерции, то торговый путь из Ратисбона в Киев проходил как через Польшу, так и через Богемию. В дополнение к этой транзитной торговле обе страны, несомненно, имели прямые коммерческие взаимоотношения с Русью. К сожалению, о них можно обнаружить лишь обрывки свидетельств в сохранившихся письменных источниках того периода. Следует заметить, что еврейские купцы из Ратисбона имели тесные связи с пражскими. Таким образом, евреи являлись связующим звеном между немецкой и чешской торговлей и русскими
323.
