К этому же жанру дидактической литературы принадлежит и «Повесть об Акире Премудром», тоже любимая русскими
244. Судя по всему, ее родина – Вавилон седьмого века до н. э., легенду переделали на византийский вкус примерно в то же время, что и «Повесть о Варлааме и Иосафе». Герой, Акир, изображается как вельможа, которого обвинил в краже клеветник – его собственный племянник. Царь приказывает казнить Акира, от этой ужасной участи его избавляет старый друг. Впоследствии царству угрожают враги, и именно Акир спасает всех своей мудростью; он не держит зла на царя, но наказывает своего племянника. Мораль: «Не рой другому яму, сам в нее попадешь». Совершенно другая природа у вымышленной биографии Александра Великого, одной из самых популярных повестей позднего эллинистического и раннего средневекового периодов. Русский перевод «Александрии» появился, видимо, в одиннадцатом или двенадцатом веке; полной рукописи до нас не дошло, но части повести были включены в древнерусскую компиляцию всемирной истории, известную как «Греко-римские хроники»
245.
Совершенно отдельно от книжной византийской традиции стоит греческая народная поэма – эпос о византийском воине из Анатолии, защищающем христианство от ислама. Поэма была создана в десятом веке, в русском переводе она появилась в двенадцатом под названием «Девгениево деяние». Перевод выполнен в великолепном стиле, напоминающем стиль «Слова о полку Игореве»; можно предположить, что автор «Слова» был хорошо знаком с «Деянием»
246.
Как показывают славянские переводы, оригинальная русская литература в значительной степени следовала византийскому образцу. Однако было бы ошибкой заключить из этого, что русские авторы не показали собственной творческой силы. Напротив, некоторые из них достигли самых вершин литературного искусства.
В жанре дидактической церковной литературы и гимнографии одним из самых популярных авторов был епископ Кирилл Туровский. И в гимнах, и в своих поучениях он проявил незаурядное литературное мастерство, несмотря на его пренебрежение традиционной риторикой. Но возвышается над всеми не только по содержанию своих произведений, но и по их форме митрополит Иларион. В своем «Слове о Законе и Благодати» (см. Гл. III, 5) он показал себя выдающимся мастером риторики. «Слово» великолепно по композиции, а каждая деталь в нем – драгоценный камень высокого достоинства. Иларион использует самые разнообразные средства художественной выразительности: символический параллелизм, метафоры, антитезы, риторические вопросы и т. п., – все это с прекрасным чувством меры.
В светской литературе русские проявили склонность к историческому жанру. «Повесть временных лет» – это и исторический научный труд, и собрание исторических рассказов. Каждый из этих рассказов имеет целью подробное изложение описываемого события, и многие из них, конечно, таковы и есть. Но в то же время многие рассказы имеют и высокую художественную ценность, а в некоторых вымысел, без сомнения, превалирует над фактом. Среди исторических и псевдоисторических сообщений, включенных в «Повесть», находим, например: повествования о походе Олега в Византию; о мести Ольги древлянам за убийство мужа; так называемую «корсунскую легенду» о крещении Владимира; историю ослепления князя Василько; рассказ о гибельной кампании князя Игоря Новгород-Северского против половцев и много других.
Некоторые из этих историй, видимо, основаны на разных эпических поэмах, которые создавались в среде княжеских дружинников; другие представляют собой правдивые изложения факта, как, например, история Василько – она, очевидно, написана священником, который утешал несчастного князя после нанесения ему жестокого увечья. Часть историй, судя по всему, записывалась летописцами со слов очевидцев. Бывало и так, что разные интерпретации одного и того же события распространялись независимо друг от друга. Так произошло в случае с кампанией князя Игоря: две записи были включены в разные варианты летописей; кроме того, об этом событии повествует героическая поэма – знаменитое «Слово». «Слово» очень динамично; в его основе прославление военной доблести. Однако в поэме есть и лирические эпизоды, как, например, страстное увлечение пленного русского юноши половецкой княжной, на которое только намекается, или плачи жены Игоря. За личной драмой побежденного Игоря встает национальная трагедия Руси, страдающей в то время от княжеских усобиц и постоянных набегов степных кочевников. Портреты русских князей, упоминаемых в истории, полны жизни и убедительны. Степь, через которую русские идут к своему поражению, жизнь животных вокруг движущегося войска, оружие, доспехи (русские и половецкие) – все описывается не только с истинным духом поэзии, но и с замечательным знанием деталей.
«Слово» проникнуто языческим мироощущением. Значат ли что‐либо для автора имена славянских божеств, которые он упоминает, или он взывает к ним лишь по поэтической традиции – сказать трудно. В любом случае дух поэмы не христианский, в религиозном смысле, и если автор и был христианином, то, очевидно, плохим. Он, вероятно, принадлежал к дружине князя Черниговского, был хорошо знаком с русским фольклором и прекрасно начитан в исторической и эпической литературе, включая «Историю Иудейской войны» Флавия и «Девгениево деяние».
Во вступительных строфах автор обращается, как к идеалу, к древнему певцу Баяну, хотя он и не будет следовать стилю Баяна, а утверждает свободу писать по‐своему. Этот Баян, по‐видимому, был современником князя Мстислава Тмутараканского, тоже упоминаемого в «Слове»; ни одно из его произведений не дошло до наших дней. Единственная известная рукопись «Слова о полку Игореве» была копией, сделанной во Пскове в XV веке. Ее обнаружил Мусин-Пушкин в 1795 г., тогда же была сделана копия для императрицы Екатерины II. «Слово» было опубликовано в 1800 г., а в 1812 г. рукопись Мусина-Пушкина погибла в московском пожаре наполеоновского нашествия. Копия Екатерины и первое издание (для которого использовалась рукопись Мусина-Пушкина) – все, что сохранилось из документальных свидетельств. Поскольку оба полны ошибок переписчиков и типографских опечаток, интерпретация «Слова» – чрезвычайно трудная задача.
Однако, несмотря на то, что до 1812 г. дошла только одна рукопись – или по крайней мере только одна была обнаружена, – мы знаем, что «Слово» читали и восхищались им в тринадцатом и четырнадцатом столетиях. Отрывок из него цитировался в начале тринадцатого века в варианте «Моления Даниила Заточника», а в конце четырнадцатого века «Слово» послужило образцом для «Задонщины», исторической поэмы, прославляющей победу русских над монголами в 1380 г.
«Моление Даниила Заточника» – еще одно замечательное произведение древнерусской литературы
247. Как и в случае со «Словом», автор нам не известен. Судя по содержанию произведения, он, видимо, был небогатым дворянином – возможно, бывшим рабом одного из суздальских князей. Заточник на древнерусском значит «заключенный», и поэтому было высказано предположение, что «Моление» написал опальный слуга, которого князь посадил в тюрьму. Подобное объяснение обстоятельств, в которых было написано произведение, весьма уязвимо. «Моление» не биографический документ, а сатира. В вычурном риторическом стиле автор умоляет князя использовать его (автора) таланты. Он представляет себя как гонимого бедняка и признает свое отвращение к военной службе, но похваляется своим умом и образованием и предлагает себя на должность княжеского советника. В качестве свидетельства собственной мудрости он включает в свое моление огромное количество цитат из «Библии», «Физиолога», «Пчелы», «Повести об Акире Премудром» и так далее. Его тон то смиренный до подобострастия, то высокомерный или даже революционный. Временами он жаждет богатства, затем высмеивает тех, кто прельщается красивыми одеждами и богатой едой. Он отвергает саму возможность княжеского предложения жениться на богатой девушке и на этот случай изощряется в оскорбительных речах против женщин. Но, представляя себя женоненавистником, он также отказывается стать монахом и находит достаточно выразительные слова, чтобы объяснить свое отвращение к монашеству; действительно, в одном из вариантов «Моления» горячие высказывания автора против «черного духовенства» и бояр приобретают политическое значение.
