Джонас посмотрел на тестя:
– Масао, а ты что скажешь?
– Он согласен, – ответила за Масао Селеста. – Ли, давай обговорим выгодную для нас подачу информации. Через час у меня запланирована пресс-конференция. Я собираюсь объявить, что завтра утром мы открываем океанариум. И хочу, чтобы ты меня поддержал. Сделай парочку домашних заготовок. Несколько осторожных фраз насчет того, что эти малолетки забрались туда, куда посторонним доступ запрещен. Упомяни их криминальное досье и то, что они раздразнили Ангела, заставив ее атаковать.
Ли лихорадочно строчил в блокноте:
– Селеста, я, конечно, могу это сделать, но, по-моему, нам следует соблюдать осторожность…
– Забудь об осторожности! Если не уверен в защите – атакуй!
– Неужели все это так необходимо? – спросил Масао. – После инцидента спрос на билеты резко подскочил. У нас уже все распродано вплоть до конца августа.
– Селеста, есть куда более важные и безотлагательные вещи, которые следует обсудить, – сказал Джонас.
– Ладно, оставляю вас одних. Мне еще нужно привести в порядок записи. – Ли вышел из-за стола.
Джонас пожал Ли руку и, дождавшись, когда тот закроет за собой дверь, сказал:
– Селеста, у нас очень серьезная проблема, и я говорю вовсе не о судебном разбирательстве. Ты читала отчет и мое предложение. Мег пытается вырваться наружу. Если мы не предпримем срочных мер, Ангел сбежит…
– Погоди… Не гони лошадей. Ты сказал «сбежит»? Джонас, дорогой, а ты проводил визуальный осмотр петель ворот в канал?
– Нет, еще нет. Вообще-то, я собирался сделать это вчера, но у полиции были другие идеи. Мы займемся воротами завтра. Прямо с утра.
– А что входит в твой план по их укреплению?
– Ну, все есть в моем предложении. Строительные работы будут проводиться с внешней стороны. В дно следует забить сваи, которые не позволят воротам открыться. А вдоль ворот и свай необходимо возвести четырехфутовую бетонную стену.
– Причем минимальная цена предложения составила три миллиона, так?
– Три миллиона двести тысяч. Кроме того, чтобы закончить работы, Ангела нужно будет по крайней мере десять дней кормить успокоительными. И, скорее всего, океанариум придется закрыть.
Селеста посмотрела на лист с предложением:
– Полагаю, я должна изучить вопрос, прежде чем сказать «да». Масао, вы разрешите мне украсть вашего зятя? Хочу пригласить его на деловой обед.
– Прости, но не могу, – покачал головой Джонас. – слишком много работы.
– Все нормально, – вмешался Масао. – Я за всем прослежу.
– Отлично! – Селеста нажала на кнопку телефона. – Маргарет, позаботьтесь, чтобы подогнали мою машину.
Джонас окинул Масао тяжелым взглядом.
Метрдотель проводил их к столику с видом на воду. Селеста заказала напитки и, извинившись, отошла в дамскую комнату.
Джонас оглядел обеденный зал в викторианском стиле, с улыбающимися счастливыми парочками за столиками. Пошевелив пальцами над пламенем свечи, бросил задумчивый взгляд на обручальное кольцо. При воспоминании о Терри болезненно защемило сердце. Давешнее признание Терри, что она несчастна, застало Джонаса врасплох. Неужели дела обстояли настолько плохо? И как он мог не заметить первых признаков семейного разлада?
Ты ничего не заметил из-за своего эгоизма…
Он попытался вспомнить, когда в последний раз они с Терри вместе смеялись или занимались любовью не для галочки, а в порыве страсти. И когда в последний раз они вместе проводили время, если не считать работы?
Джонасу внезапно стало трудно дышать. Он понял, что одержимость мегалодоном ослепила его.
Тем временем из дамской комнаты вернулась Селеста. Еще не видя ее, Джонас сразу ощутил присутствие этой женщины по едва уловимому запаху жасмина, когда она протискивалась мимо него на свое место. Селеста улыбнулась ему, в ее глазах плясало отражение пламени свечи.
Ядовитое вещество в обертке за миллион долларов.
– Я устала, – проворковала Селеста, скидывая босоножки. – Мои бедные ножки нуждаются в массаже. – Она пробежала голыми пальцами ног по икре Джонаса. – Ты проголодался? Можешь мне поверить, у них тут отличные омары.
– Прекрати! – Джонас решительно отверг ее заигрывания, но Селеста лишь улыбнулась. – Селеста, мы, кажется, договаривались, что у нас чисто деловой обед.
– Так оно и есть. Я работаю над моральной устойчивостью своих служащих.
Джонас снова оттолкнул ее ногу:
– Моральная устойчивость служащих. Курам на смех. Последний раз, мимоходом заглянув в наш город, ты открыто продемонстрировала всем нашим служащим свое полнейшее презрение.
– Но не тебе. – Селеста лениво потягивала мартини. – Как насчет того, чтобы помочь мне немного оттаять?
– Что-то я сомневаюсь. По-моему, тебя возбуждает контроль за людьми.
Эти слова, похоже, задели Селесту. Она уставилась в окно, погруженная в свои мысли:
– Джонас, ты совершенно прав. Иногда я бываю излишне жесткой. Oderint dum metuant…
– А что это значит?
– Одно из любимых выражений Бенедикта. «Пусть ненавидят, лишь бы боялись». Я умею работать только подобным образом, поскольку именно так меня научил мой опекун. Более половины своей жизни я провела рядом с Бенедиктом, который усиленно натаскивал меня, с тем чтобы после его отставки я могла взять на себя управление организацией. Он снабдил меня… как бы поделикатнее выразиться… стальными яйцами. Я его партнер и доверенное лицо, сын, которого у него никогда не было, его любовница, на которой он никогда не женится.
– А как ты познакомилась с Бенедиктом?
– Мой отец – русский инженер-ядерщик. Они встретились с Бенедиктом на семинаре в Оксфорде в тысяча девятьсот семидесятом году и сразу подружились. Моя мать была красавицей, к тому же с русскими корнями. Бенедикт познакомил ее с моим отцом. Я родилась в Англии, но когда мне было восемь лет, отец перевез нашу семью на Украину, поскольку ему предложили должность на Чернобыльской атомной станции. – Селеста подняла на Джонаса полные слез глаза. – Двадцать шестого апреля тысяча девятьсот восемьдесят шестого года я в последний раз видела отца живым. После катастрофы мы с матерью были эвакуированы из Чернобыля, но спас нас именно Бенедикт. Он перевез нас в маленькую квартирку в Москве. И всегда навещал, когда приезжал по делам в Советский Союз, что случалось довольно часто. Через какое-то время Бенедикт познакомил маму уже с другим мужчиной, влиятельным членом Политбюро, который должен был стать новым министром внутренних дел. Они стали встречаться… тайно. Семейный человек, что сказать! За два дня до своего одиннадцатилетия я вернулась домой из школы и обнаружила, что кто-то застрелил маму и ее любовника из Политбюро прямо в постели, когда они занимались любовью.
