– Я полагаю, что у них есть и кое-какие полезные умения.
Маргрета убрала мою каюту и навела порядок в ванной (о’кей, о’кей, пусть будет каюта Грэхема и ванная Грэхема. Удовлетворены?), пока я ел. Она достала пару легких спортивных брюк, спортивную рубашку островной раскраски и сандалии, убрала поднос и тарелки, оставив на столе кофе и фрукты. Я поблагодарил ее, когда она уходила, и подумал, не должен ли я предложить дополнительную «плату» и не оказывает ли она те же услуги и другим пассажирам. Это показалось мне не очень вероятным. Но мужества спросить, так ли это, я в себе не нашел.
Я закрыл за ней дверь и принялся тщательно обыскивать каюту Грэхема.
Я носил его одежду, спал в его постели, откликался на его имя, а теперь мне предстояло решить, пущусь ли я во все тяжкие и стану подлинным А. Л. Грэхемом или же отправлюсь к властям (к американскому консулу, а если нет, то к кому?) и признаюсь, что выдавал себя за другого, а теперь прошу помощи.
Время торопило меня. Сегодняшний выпуск «Королевского скальда» сообщал, что пароход «Конунг Кнут» должен прибыть в порт Папеэте в три часа дня и отплыть в Масатлан (Мексика) в шесть часов вечера. Судовой казначей известил пассажиров, желающих обменять франки на доллары, что представитель банка Папеэте будет работать на судне прямо напротив каюты казначея с момента прибытия корабля в порт и закончит операции за пятнадцать минут до отплытия. Кроме того, казначей напомнил пассажирам, что их задолженность по счетам бара и судовой лавки должна быть оплачена только в долларах, датских кронах или с помощью подтвержденных аккредитивов.
Вроде все разумно. И в то же время вызывает беспокойство. Я ожидал, что судно пробудет в Папеэте минимум часа двадцать четыре. Заход в порт на три часа казался просто дикостью – ведь получалось, что не успеет судно причалить, как надо будет отплывать. И разве не придется платить за сутки, даже если они пришвартуются всего на три часа?
Однако, напомнил я себе, командование судном меня, в общем-то, не касается. Возможно, капитан просто решил воспользоваться временем между отбытием одного корабля и прибытием другого? Да и вообще, мало ли у него может найтись причин? Единственно, о чем мне следовало беспокоиться, так это о том, что предприму между тремя и шестью часами дня я сам и что мне непременно надо сделать до трех.
Сорок минут тщательных поисков выявили следующее:
одежду – самую разнообразную и без всяких проблем, кроме тех, что связаны с лишней жировой складкой на моей талии;
деньги – франки в бумажнике (не забыть обменять!) и восемьдесят пять долларов там же; три тысячи долларов в ящике стола, там же лежал и футляр с часами Грэхема, с его кольцом, запонками и тому подобным. Поскольку часы и другие драгоценности вернулись в свой футляр, я логично рассудил, что Маргрета сохранила мой доход от пари, которое я (или Грэхем) выиграл у Форсайта, Дживса и Хэншо. Говорят же, что Господь заботится о дураках и пьяницах; если так, то в моем случае он действовал через Маргрету;
всевозможные мелочи, не имевшие отношения к моим сегодняшним проблемам, – книги, сувениры, зубная паста и тому подобное.
Паспорта нет.
Иногда пассажирам не хочется держать при себе паспорт, даже временно покидая корабль. Я сам предпочитаю не таскать свой, если возможно, так как потеря паспорта влечет за собой кучу неприятностей. Вот и вчера у меня не было его с собой… так что теперь он отправился туда, где вьется жимолость и простирается блаженный луг и куда канул теплоход «Конунг Кнут». А где же все это находится? Пока у меня не было времени искать ответ на этот вопрос: уж слишком я был занят проблемами общения с чуждым новым миром.
Если Грэхем брал вчера свой паспорт с собой, стало быть, он вместе с документом провалился сквозь трещину четвертого измерения прямехонько на «блаженный луг». Похоже, так оно и произошло.
Пока я злился, кто-то подсунул под дверь моей каюты конверт.
Я поднял его и открыл. Внутри лежал мой (Грэхема) корабельный счет. Значило ли это, что Грэхем собирался покинуть судно в Папеэте? Только не это! Если так случится, я останусь на этих островах до конца моей жизни.
Нет, не то. Скорее, похоже на обычный расчет в конце месяца.
Счет Грэхема за выпивку в баре меня прямо потряс… пока я не обратил внимания на его отдельные пункты. Впрочем, они шокировали меня еще больше, но по другой причине. Если кока-кола стоит два доллара, это не означает, что бутылка стала больше; это значит, что доллар стал меньше.
Теперь я понял, почему триста долларов, на которые я заключил пари… гм… гм… по ту сторону, превратились здесь в три тысячи.
Если я собираюсь остаться в этом мире, придется приноровиться к новому масштабу цен. Надо относиться к долару как к иностранной валюте и мысленно переводить цены, пока к ним не привыкнешь. Например, если считать репрезентативными цены на борту, то первоклассный обед с бифштексом или ростбифом на кости в ресторане первого разряда, ну скажем, в главном ресторанном зале отеля вроде «Браун-палас» или «Марк Хопкинс», может обойтись почти в десять (!) долларов. Ничего себе!
С коктейлями же до обеда и вином к столу счет легко может перевалить и за пятнадцать долларов! А это ведь недельный заработок! Слава Богу, я не пью!
Ты… не… чего?
Послушай, но вчерашний случай – особый.
Вот как! Впрочем, так оно и было. Ведь и невинность теряют только раз. А уж раз она потеряна, то навсегда. А что такое ты пил незадолго до того, как окончательно вырубился? «Датский зомби»? А нет ли у тебя в данную минуту желания принять стаканчик? Чтоб восстановить внутреннее равновесие?
Да я до него в жизни больше не дотронусь!
Поглядим-поглядим, приятель!
А вот и еще один шанс, и, как я надеялся, неплохой. В футляре, где Грэхем хранил драгоценности, лежал ключ, ничем не примечательный, если не считать, что на нем был выбит номер «восемьдесят два». Если судьба мне улыбнется, то он может подойти к ящику сейфа в каюте казначея.
А если судьба сегодня намерена на меня скалиться, то ключ будет от сейфовой ячейки, находящейся где-то в одном из сорока шести штатов, в банке, которого я никогда не увижу. Но не будем каркать, хватит мне и тех неприятностей, которые уже есть.
Я спустился на следующую палубу и отправился на корму.
– Доброе утро, казначей.
– А, мистер Грэхем, хорошо вчера повеселились, не правда ли?
– Ну еще бы! Еще одна такая вечеринка, и из меня дух вон!
– А, бросьте, бросьте! И это говорит мужчина, шагнувший в огонь! Я уверен, вам вчера понравилось. Мне – так даже очень. Чем мы можем быть вам полезны?
Я вынул найденный ключ.
– Я захватил тот ключ? Или он от сейфа в моем банке? Не могу вспомнить.
Казначей взял ключ:
– Да, это наш. Пол! Возьми его и принеси ящичек мистера Грэхема. Мистер Грэхем, не угодно ли вам пройти сюда и присесть к столу?
