Насладившись общим замешательством, Нонна невозмутимо продолжила:
– Новая судьба будет действовать только до конца вашей жизни. Если не понравится, можно попробовать снова ее сменить, но не раньше, чем через год. Просто их сейчас всего три штуки осталось. Судьбы в последнее время быстро разбирают: весна – время перемен. Новая партия будет только в конце недели. Но если вам срочно, то есть эти три. Невелик выбор, согласна, но по крайней мере, он у вас есть.
– С ума сойти можно, – сказал их ночной гость. Он улыбался, но губы его дрожали. – Я же буквально полтора часа назад прилетел, добрался до центра и сразу вас нашел. И вы меня не прогнали. Я еще не успел поверить, что все это правда, а уже надо выбирать. Может, и хорошо, что так. Если бы окончательно поверил, испугался бы сейчас ужасно. А так – как будто просто игра.
– Игра и есть, – подтвердила Нонна. И, не удержавшись, ввернула цитату: – Вся наша жизнь игра. Знать бы еще чья.
«И надрать бы этому затейнику уши», – сердито закончила она про себя. Жалко все-таки мальчишку. Влип он с этим своим дурацким приятелем. А уж с нами как влип!
Но отступать в любом случае было поздно. Только не сейчас. «Мама дорогая, ну и что мне теперь делать? – тоскливо подумала Нонна. – Как изобразить перемену судьбы, чтобы это было хоть немного похоже на правду? Господи, чего Ты расселся на своих небесах? Не видишь, я в тупике. Подскажи!»
Она молилась всего пятый раз в жизни. Первые четыре раза, надо сказать, вполне помогло. Именно поэтому Нонна старалась молиться как можно реже. Нехорошо постоянно лезть с просьбами к чему-то настолько непостижимому, что вряд ли представится шанс Его отблагодарить. Но сейчас, наверное, можно. Все-таки не для себя.
– А что это за судьбы, можно узнать заранее? – осторожно поинтересовался блондин. – Хотя бы примерно, в общих чертах? Чтобы не нарваться на совсем уж невыносимую.
– Совсем невыносимых не держим, – утешила его Хлоя. – У нас только самые качественные судьбы: удачливость не меньше шестидесяти процентов, уровень свободы воли начиная с четвертого, коэффициент экзистенциальной муки максимум ноль-две десятых по шкале Иова-Мазоха. Какой смысл впаривать людям фуфло?
Такого выступления от обычно не в меру серьезной Хлои подруги не ожидали. Что тут скажешь, молодец.
– А вот узнать подробности, к сожалению, невозможно, – наконец продолжила Нонна. – Даже, как вы говорите, в общих чертах. Потому что судьбы у нас в качественной упаковке, через нее ничего не видно. Что только к лучшему: будучи пересказанной словами, судьба неизбежно искажается – вашими ожиданиями, нашими индивидуальными интерпретациями, в конце концов, просто особенностями самого языка.
– Но вы же сказали, можно будет выбрать, – опешил блондин.
– Выбирать придется наугад, вслепую, – отрезала Нонна. – По велению сердца, ну или левой пятки, не знаю, кто у вас в организме сегодня главный. Но только так.
– Ой, это плохо, – нахмурился гость. – Я думал, будет хоть какая-то информация. А вдруг только сделаю хуже? Хотя, если вы говорите, коэффициент экзистенциальной муки гораздо ниже единицы…
– Вот именно! – с нажимом подтвердила Даля. – Мне показалось, вам особо нечего терять.
– И правда, нечего, – неожиданно легко согласился блондин. – Извините, что торгуюсь. Просто как-то иначе это себе представлял. Думал, мне расскажут хоть какие-то подробности: вот, например, судьба богача, обремененного большой дружной семьей, это судьба вечно колесящего по миру весельчака, а здесь ничего выдающегося, зато хозяин этой судьбы обладает чудесной способностью радоваться каждому дню… Но ладно, как скажете. Наугад – значит наугад.
К этому моменту Нонна уже нашла если не выход, то какое-то его подобие. Все лучше, чем номера на бумажках писать. Встала, вышла в кладовую, вернулась с таким торжественным выражением лица, словно дочь замуж отдавала. Положила на стойку три кофейных зерна, сказала:
– Выбирайте.
– Это просто кофейные зерна?! – их гость не смог скрыть разочарования. Да и вряд ли хотел.
– Кофейные зерна – не то, чем они кажутся, – неожиданно брякнула Хлоя. Тут же прикусила язык, но блондин, похоже, не распознал в ее словах шутку. Надо же, неужели «Твин Пикс» не смотрел?
– Не верите – воля ваша, – устало сказала Нонна. – Мы вас сюда силком не заманивали, вы сами пришли. Но на всякий случай имейте в виду: верить не обязательно, зерно все равно сработает. Достаточно просто выбрать одно, положить в рот, разгрызть и проглотить.
Он посмотрел на нее с отчаянием ребенка, которого привели в поликлинику делать укол и теперь сулят золотые горы, лишь бы не выдирался; заранее ясно, что ничего не будет, взрослые вечно врут… Или все-таки на этот раз говорят правду? Рискнуть? Или убежать?
Взял кофейное зерно, сунул за щеку, хрустнул, невольно поморщился:
– Горько. Это такая судьба?
– Это такая у вашей судьбы упаковка, – отрезала Даля. – Кофе всегда горький, что в него ни добавляй.
– И что мне теперь делать? – спросил блондин. – Я имею в виду, что положено? По ритуалу? Ночь не спать? Или, наоборот, нужен покой?
– Это как раз не имеет значения, – строго сказала Нонна. – Что важно, так это запить. Все равно чем, главное хорошенько прополоскать рот, чтобы ни крошки там не осталось. А то знаете, бывают случаи: у одного судьба в дырке между зубами застрянет, другой ее нечаянно выплюнет, а потом удивляются, что никаких перемен… Чего вам налить?
Гость, так и оставшийся безымянным, покинул их примерно четверть часа спустя, такой обалдевший от переживаний, словно выпил не кружку чая с ромом, а полведра какого-нибудь мухоморного отвара. Оставил сто евро, хотя Нонна, Хлоя и Даля дружно отказывались, объясняли, что судьба дается бесплатно, не такой это товар, чтобы деньги за него брать. Но блондин твердо сказал: «Значит, это за напитки», развернулся и ушел. Подруги еще долго молчали, глядя то на засунутую под кружку зеленую купюру, то на закрывшуюся за гостем дверь.
– Интересно, – наконец спросила Хлоя, – ему есть, где переночевать?
– Ну, он же все-таки немец, – неуверенно сказала Даля. – Прилетел из Берлина. Немцы все всегда заранее планируют. Небось не пропадет.
– Да какой он немец, с таким-то акцентом, – усмехнулась Нонна. – Явно русский. Или украинец. Ну, может быть, поляк. Но в данном случае это совершенно неважно. У психов не бывает национальности. Одно большое международное братство. И мы в нем тоже теперь состоим.
– Я, знаешь, даже рада, что мы все это устроили – откликнулась Хлоя. – Дурацкие шутки у его приятеля. Небось доволен собой, предвкушает, как белобрысый прибежит к нему с претензиями: «Ты все наврал про судьбу! Меня там послали к черту!» И как он будет хохотать – так ты, дурачок, поверил? А теперь пусть сидит, гадает, чего наделал, как так вышло, что в каком-то литовском кафе действительно раздают новые судьбы, не упустил ли он свой единственный шанс и кто кого на самом деле удачно разыграл.
