Рассказчица так его заболтала, что шел за ней почти как во сне, то и дело спотыкаясь о камни и расставленные во дворах цветочные горшки. Глаза слипались, хотя вроде было еще не поздно, стемнело совсем недавно… или давно? Хороший вопрос.
Поэтому сам не заметил, как наступил в лужу, вернее, сперва подумал, что в лужу, спохватился, отпрыгнул, за ним с веселым шипением последовала волна.
Сонливость, конечно, сразу как рукой сняло от холода в промокших ногах. Моргнул, огляделся и увидел, что стоит не в темном дворе, а на пустынном пляже, вокруг только песок, обломки ракушек, оплетенная водорослями табличка с надписью «Onos Šimaitės g.» среди прибрежных камней, и море до самого горизонта, и мигают далекие огоньки, один – совершенно точно маяк, остальные – да бог их знает. Просто где-то зачем-то горят. А волны лижут его новые, только вчера купленные кроссовки, самое время их снять, отбросить подальше, закатать штаны и войти в море хотя бы по колено, даже не вспомнив о спутнице. Да и была ли она?
Улица Повило Вишинскё
(Povilo Višinskio g.)
Гости
Сперва Иван захотел жениться на Берте, а познакомился с ней только полтора года спустя.
Так бывает: увидел на улице женщину, высокую, статную, с кудрявыми волосами цвета крыла попугая ара, то есть действительно трех цветов, красного, синего, желтого, в каком-то невероятном косматом овчинном жилете с фольклорным орнаментом, с незажженной короткой сигариллой в зубах и сливочно-белым лабрадором на поводке, невольно подумал: вот бы мне такую жену, – и сам удивился. Зачем мне вообще какая-то жена?
Какая-то совершенно точно ни к чему, а вот такая – смешная, кудрявая, пестрая, длинная, с веселым ласковым псом – наверняка пригодилась бы. Пусть бы была под рукой.
Забыл об этом, конечно, но сразу же вспомнил, случайно встретив Берту в компании приятелей старшей сестры Алины, с которой никогда не был особенно близок, редко виделся, и вдруг так удачно зашел. Голос у Берты оказался под стать его первому впечатлению: бархатный, низкий, с едва заметной, волнующей хрипотцой. Спросил: как поживает ваша собака? – и угадал, это был отличный ход, кратчайший путь если не ко всему сердцу Берты сразу, то хотя бы к одному из предсердий. К левому, например.
Остаток вечера они проговорили о Зигги (все сразу спрашивают: «Стардаст?» – и я соглашаюсь, но на самом деле в честь Зигзага Мак-Кряка, вы же в детстве смотрели эти мультфильмы? Ну вот, щенком он был точно такой же прекрасный храбрый дурак). И еще добрую половину ночи болтали обо всем на свете, наматывая бесконечные круги по холодному весеннему городу; Иван был так счастлив, что, можно сказать, впал в детство: расставаясь с Бертой возле подъезда, внезапно оробел и даже не попытался ее поцеловать. Однако не особо огорчился. Почему-то не сомневался, что впереди у них если не вечность, то как минимум целая жизнь.
Недели не прошло, а он уже гулял с Зигзагом Мак-Кряком: Берта вдруг позвонила ему, сказала, что улетает на три дня по делам. Добавила: обычно когда я в отъезде, за Зигзагом присматривает уборщица, но если вдруг ты тоже хочешь, ей придется уступить.
Иван терпеть не мог заниматься чужими делами, но тогда даже не раздумывал: они со стариком лабрадором поладили при первой же встрече. Да и пожить в доме женщины, в которую только-только начал влюбляться – занятное приключение. Даже если жить там предстоит без нее. В общем, все сложилось отлично; вернувшись, Берта сказала: надо же, обычно я с трудом переношу присутствие посторонних в своей квартире, но ты тут – как всегда был. Хоть вовсе не выгоняй.
Но выгнала, конечно. Правда, не сразу, а вечером следующего дня. Сказала: прости, моя радость, мне надо работать. Только тогда спохватился: слушай, и мне! Прекрасное было время. Причем, в отличие от других его прекрасных времен, оно все не заканчивалось и не заканчивалось. Каждое новое свидание с Бертой казалось – не самым первым, конечно, но примерно вторым.
Сестра Алина при встрече сказала: ну ты даешь, охмурил нашу писательницу! Мы с девчонками были уверены, она вообще не по этому делу, в смысле не по мужикам. И вдруг – ты.
Ушам своим не поверил: какую писательницу? Погоди, так Берта?.. Да ты что! Не врешь?
Выяснилось, что Берта пишет детективные романы; написала уже целую серию, около десяти штук. И тиражи большие – да ты сам видел, как неплохо она на это деньги живет. Ее романы пользуются популярностью, особенно среди женщин среднего возраста – ну, тут, положим, можно сделать поправку на злой Алинин язык. Почему-то когда хотят обругать писателя, оставаясь при этом в рамках приличий, непременно призывают на помощь пресловутых женщин среднего возраста, как будто они черти с хвостами, где пройдут, не растет трава – в смысле рядом с ними нет ни жизни, ни литературы, вообще ничего.
Сперва чуть не сбежал с перепугу на край света, да все равно куда, лишь бы подальше от Берты, потому что однажды крутил роман с художницей и с тех пор твердо решил больше никогда, ни за что, ни на каких условиях не связываться с так называемыми «творческими людьми». С другой стороны, все люди разные, мало ли, что там творят другие, а Берта есть Берта, сдержанная и смешливая, теплая и исполненная достоинства. И еще, как выяснилось, чертовски скрытная, но кто не без греха.
Обдумав новость, Иван в конце концов даже обрадовался: теперь, по крайней мере, понятно, почему Берта хоть и выглядит влюбленной по уши, вовсе не рвется проводить в его обществе все выходные и вечера. К такому он не привык: до сих пор сам постоянно сражался с женщинами за свое священное право проводить часть свободного времени в одиночестве или с друзьями, а с Бертой получилось наоборот. И ему, надо сказать, совсем не понравилось оказаться по другую сторону баррикад, где вместо того, чтобы наслаждаться свободой, только сидишь и думаешь: интересно, что она сейчас делает без меня? «Пишет детективы», положа руку на сердце, совсем неплохой вариант.
Он, конечно, сначала твердо решил никогда не читать Бертины детективы – понятно, почему. В этом жанре, прямо скажем, немного шедевров, и если Бертины книжки окажутся совсем уж полным дерьмом, будет трудно пережить разочарование, так что лучше не рисковать.
Но не утерпел, конечно. Погибая от любопытства, открыл одну в магазине, решил: не понравится, сразу захлопну, постараюсь поверить, что это был самый слабый фрагмент во всем ее сериале, в общем, как-нибудь переживу. Но неожиданно для себя так увлекся, что очнулся чуть ли не на середине. Подумал: наверное, я – женщина среднего возраста. Это единственное разумное объяснение. Ну или Берта все-таки гений. В моих интересах выбрать второй вариант.
Гений, не гений, но детективы Берта правда писала хорошие. Он прочитал все и даже, можно сказать, заново влюбился, вернее, не заново, а просто в новую Берту, к которой теперь прилагались бесстрашный частный детектив Клаус, субтильный отставной шахматист, и его соседка Илона, двухметровая бывшая баскетболистка, по доброте душевной взявшаяся опекать растяпу-соседа, и получившая столько приключений на свою задницу, сколько вообще способна вместить задница размера XXL.
