– До пяти я отсюда выйду?
Доктор смотрел на него так, будто он поинтересовался, успевает ли на экспресс до Луны.
– Определенно нет. Перевезем вас наверх, в палату. Придется полежать еще хотя бы несколько дней. У вас перелом голени, и ее совершенно нельзя нагружать. Нужно соблюдать крайнюю осторожность. Даже такому здоровому, спортивному молодому человеку. Ну а теперь, – продолжил доктор, потирая руки, – у нас тут есть парочка форм, которые вам нужно заполнить.
– Ясно. Черт, ладно. Мне надо попросить кого-нибудь забрать мою машину. И позвонить на работу, предупредить. И жене. Господи…
Джейкоб поднял глаза на шершавые потолочные плиты. Его машина стоит на больничной парковке; он упал с лестницы в учреждении, в котором у него не было никаких причин находиться; на работе думают, что он сейчас на встрече в офисе у потенциального клиента. О, черт…
Маленький доктор теперь улыбался только одними губами.
– Я попрошу санитара принести вам общий телефон. Ближе к вечеру перевезем вас наверх в палату. Формы мне принесут чуть позже, – с этими словами он отодвинул в сторону занавеску и вышел.
Не дожидаясь телефона, Джейкоб потянулся к стулу, на котором горкой возвышалась его одежда. Интересно, кто это сделал? Кто сложил его носки и трусы? Особенно трусы… Зацепив пальцами джинсы, он тащил, пока они не оказались у него в руках. По весу было ясно, что «блекберри» на месте. Он осторожно ощупал их и нашел нужный карман.
С работой он разобрался легко. Сказал Марку, что по дороге от клиента заехал в больницу взять кое-что для Фионы и упал с лестницы. Рассказ он сопроводил множеством вздохов и постанываний и постарался выставить себя в самом смешном и глупом свете. Надежный, предсказуемый Марк, сдержанно посмеявшись, передал трубку Джеффу, их боссу, а тот, повздыхав, обещал, что его встречи кто-нибудь проведет, и пожелал ему скорейшего выздоровления.
Теперь Фиона. Не мог же он сказать, что заехал в больницу взять кое-что для нее.
В висках застучало сильнее.
Ему требуется железобетонное алиби. Причина, по которой он приехал в больницу, не должна вызывать ни малейшего подозрения.
Он нажал на «Избранные» и выбрал Фиону. Сглотнул, прогоняя тошноту и привкус крови. Боль в ноге хоть и притупилась, но по-прежнему отдавалась во всем теле. В руку капал морфин, и голова плыла в тумане.
– Привет, Джей.
– Ты только не психуй…
– Что случилось?
– Ничего серьезного, но я в больнице.
– В больнице?
– Ну да. Дело в том, что я недавно нащупал у себя что-то похожее на опухоль. Там, внизу… ну, ты поняла. Не хотел тебя пугать раньше времени…
– О боже! Опухоль?!
Фиона тяжело задышала в трубку.
– Нет-нет, все нормально, все обошлось!
– Почему ты мне ничего не сказал? Почему ты до сих пор в больнице?
– Фи, я чувствую себя полным дураком… Врач держал в руке мое хозяйство и чуть ли не давился от смеха, потому что никакой опухолью там и не пахло. Естественное уплотнение, просто я его раньше не замечал.
– Слава богу!
– Ну вот, и я так обрадовался, что не поехал на лифте, а побежал вниз по лестнице. И в результате упал и сломал ногу.
– Что ты сделал?!
Фиона смеялась. Слава яйцам, она смеялась!
– Я сейчас в интенсивной терапии. Нога в лубке, есть еще несколько неприятных порезов. Но врач говорит, что все заживет.
– Ох, милый, это ужасно! Я даже не знаю, что сказать… Давай я к тебе сейчас приеду.
– Они сказали, что посетители в интенсивной терапии не приветствуются. Можешь приехать ближе к вечеру, когда меня переведут в обычную палату.
– Какой у нее номер?
– Пока не знаю. Но я напишу тебе, когда мне сообщат. Слушай, я отрубаюсь, тут вообще-то нельзя говорить по мобильнику.
– Но, Джейкоб…
Занавески внезапно вдуло внутрь, и он молниеносно нажал «отбой» и сунул трубку под одеяло.
Тощий юный санитар катил к нему тележку с телефоном. Мобильник вибрировал – Фиона сразу перезвонила, но Джейкоб старался сохранять невозмутимое выражение лица.
– Ну вот, я вернусь за ним через несколько минут, – невнятно пробормотал санитар из-под модно растрепанной шевелюры, устанавливая телефон рядом с его локтем.
– Отлично, до встречи.
Едва занавески снова застыли, Джейкоб вытащил мобильник. Три неотвеченных вызова за две минуты.
Он снова позвонил Фионе. Она взяла трубку:
– Не могу говорить, я за рулем. Буду через минуту.
Отбой.
Глава двадцать четвертая
Алекс
22 сентября 2010
Эми лежала абсолютно неподвижно. В лице никаких признаков случившегося. Алекс, стоя в оцепенении у громоздкой кровати, смотрела на нее разинув рот. За исключением гулкого стука в висках, тишину палаты нарушало лишь едва слышное потрескивание транзистора, доносившееся с опустевшей стойки регистратуры. На Алекс глядели три медсестры и санитарка. За их спинами маячила посетительница средних лет, которая пыталась сделать непринужденное лицо и одновременно тянула шею, чтобы разглядеть, что происходит.
В первые секунды никто не произнес ни слова. Потом санитарка с конским хвостом зашагала обратно, заставив посетительницу ретироваться.
Сестры выстроились по росту. Впереди – толстушка Рэдсон. Две другие, повернувшись друг к другу, шепотом обсуждали случившееся, прикрывая рот рукой.
– Да что тут такое происходит?! – возмущенно прошипела сестра Рэдсон, чуть не уткнувшись носом ей в ключицу.
– Извините… она… Я думаю, она со мной общалась! – Что-что? – переспросила самая высокая, едва сдерживая смех.
Сестра Рэдсон, однако, впервые за все время смотрела на нее сочувственно.
– Она… я… Простите! – Алекс подхватила сумку и блокнот, рванулась вон из бокса, из палаты и выбежала в коридор.
Она все испортила. Безнадежно, катастрофически испортила.
Выставила себя полной идиоткой. Теперь они ее больше не пустят. У нее только начало что-то получаться, а она взяла и сама себе подложила свинью.
Алекс бросилась к лифтам; оба стояли на верхнем этаже. Только не ждать – не останавливаться до тех пор, пока она не выберется из здания. Выбежав на лестницу, она осторожно зашагала вниз; не хватало еще поскользнуться тут в шлепках и сломать себе палец.
При виде этих отполированных ступенек под мрамор становилось ясно, что корпус построили еще в восьмидесятых. Серые крапинки напомнили ей костюм мимолетного бойфренда матери, к которому нужно было обращаться «дядя Стивен». Тогда она была еще слишком мала и не удивлялась, почему зовет «дядей» чужого человека.
