– Это ты сделал меня такой! – задохнулась она.
– Может быть, и я… – его голос смягчился.
– И я тебя за это ненавижу. Я не хочу такой быть.
– Мы такие, какие есть. И если нам никак не удается смириться с этим, возможно, действительно стоит распрощаться.
Он совсем не собирался это говорить. Ему даже и мысли подобные в голову не приходили, пока слова сами не сорвались с его губ. Фиона не ответила, и он, не давая себе времени сказать еще что-нибудь, зашагал прочь, покачиваясь на своих костылях.
Глава тридцать девятая
Алекс
4 октября 2010
Щурясь в утреннем свете, Алекс мчалась по шоссе М5. Не отрывая взгляд от дороги, она усердно, как мультяшный персонаж, терла глаза.
Вчера вечером она так и не расслабилась. Мизерные порции вина кончались, не успев начаться. После обязательного стакана воды она сразу, одну за другой, выпила две порции подряд. А потом стояла и с каким-то недоверчивым удивлением разглядывала раковину, словно вино исчезло в ней. Потребовалась вся ее сила воли, чтобы отойти к дивану и сделать паузу.
Несколько часов беспокойного, рваного сна. Не самое удачное утро, чтобы садиться за руль. Ну, по крайней мере, она вырвалась из кухни и занялась каким-то делом.
В первый – и последний – раз она ездила в Девон еще в средней школе, когда ей было двенадцать. Их возили на экскурсию – кататься на пони в Дартмурском парке и осваивать искусство фроттажа. С собой у нее была бутылка дешевой разбавленной водки – заначка на черный день, найденная за задней стенкой шкафа. Запивая ее апельсиновым соком из пакетиков, они втроем так нажрались, что две другие девчонки разделись чуть не догола; одну из них, Энни, даже отправили домой. Их организм еще не привык к алкоголю.
Боб перестал отвечать на звонки, так что она решила ехать. Вышла из дома с первыми лучами солнца. Вчера она весь вечер просидела по-турецки на полу, перебирая CD-диски: пыталась таким образом отвлечь себя от мысли о следующем бокале. Пение медсестры не выходило у нее из головы; она решила составить для Эми плей-лист и, не зная, с чего начать, в итоге просто разложила все диски вокруг себя, словно конфеты. Она и понятия не имела, что у нее столько музыки, пока не выгребла все с полок и не увидела эту кучу. Тысячи песен. Пыльные коробочки с обломанными уголками, о которых не вспоминали годами. Некоторые куплены еще в те времена, когда музыка была для нее всем. А о чем еще можно думать в пятнадцать?
Поскольку Джейкоб сказал, что Эми обожала Blur, решено было начать с них. Она подключила айфон к магнитоле – и сердце волновалось, узнавая щемяще-грустные, давно забытые хиты.
На въезде в Аффкульм – поселок, где жил Боб, – ей уже позарез требовалось освободить мочевой пузырь и зарядиться кофеином. Выходить из машины и болтаться по улицам было слишком рискованно: если Боб заметит ее и перепугается, четырехчасовая поездка пойдет коту под хвост. Она выключила музыку и поехала по навигатору. После церкви началась дорога шириной ровно в одну машину. Она, подпрыгивая, переехала «антикоровью» лежачую решетку – с каждым подскоком мочевой пузырь был все ближе к катастрофе.
Во дворе виднелся фургон Боба. На боку темно-синей краской была аккуратно, по трафарету, выведена его новая фамилия.
Про домик хотелось сказать «как с картонки» вместо «как с картинки». К дороге он стоял боком, и со всех сторон его окружало поле, разделенное на широкие клинья колючими ежевичными зарослями. Оштукатуренные стены внизу позеленели, на дорогу выходило лишь одно маленькое окошко. Невысокие металлические ворота распахнулись ей навстречу.
– Вы же обещали, что не будете!
– Вы меня обманули, Боб, – сказала она, выбираясь из машины и пытаясь найти устойчивое положение среди колдобин. – Вы говорили, что никогда не встречались с родным отцом Эми.
– Какого черта вы здесь делаете? – ответил Боб, затравленно озираясь по сторонам.
– Я не хотела, Боб. Честно. Не хотела рулить четыре часа, чтобы свалиться вам на голову. Но вопрос очень серьезный.
Она прислонилась к машине. Боб как-то весь поник. – Боб, вы не просто встречались с отцом Эми, а еще и в драку полезли.
– Вы все неправильно поняли.
– Нет, правильно.
– Ну хорошо, наполовину неправильно. Так лучше? Да, он приходил. За Эми. Довольны? – Он натужно дышал, словно только что взбежал на вершину холма. – Он пришел. Только… слушайте, давайте в дом зайдем. Джуди поехала в школу, но она там долго не задержится. Вы должны пообещать, что сразу уйдете.
– Сразу, как только вы расскажете правду?
– Ну да.
– Хорошо, обещаю. Вторая попытка.
Они молча прошли через сад, мимо треснутых горшков и ярких детских трехколесных велосипедов. На крыльце Боб толкнул залипающую дверь и аккуратно снял обувь. Алекс сделала то же.
На кухне Боб включил электрический чайник. У серванта вместо дверок были яркие занавески в цветочек.
– Это все Джуди сама сделала, – сказал Боб.
С трудом выпросив разрешение, она спустилась в ванную. Матовое окно украшали аккуратные маленькие шторки с ламбрекеном. В дальнем углу с потолка лениво свисали два паука. Небольшое полотенце для рук было чуть влажным и прохладным. За дверью стояла гробовая тишина, и она бы сгорела со стыда от звуков, которые производила сама, если бы переполненный мочевой пузырь оставил хоть какие-то силы думать.
Она вернулась, прокладывая путь через батарею игрушек, и опустилась на потертый вельветовый диван. Чай слегка пролился, и она принялась многословно извиняться. «Культурный слой» вокруг – на полках, на полу по углам – красноречиво свидетельствовал, что здесь живет семья. Из наваленных грудами плетеных корзинок с игрушками торчали головы, руки, ноги, лапы. У двери выстроились в ряд детские ботинки.
– Сколько им? – спросила она.
– Я не хочу… Маленькие еще, в начальную школу ходят. Джуди, она… мне с ней очень повезло.
– Боб, расскажите, что случилось, когда пришел отец Эми.
Боб шумно выдохнул и прокашлялся.
– Эми была совсем кроха. Я только-только переехал к Джо. И тут он является.
– Когда это было – днем, ночью?
– Вечером. Джо как раз искупала Эми, и они сушили волосы феном у нас в спальне.
– Что было дальше? Вы впустили его в дом?
– Он не стучался. Он колотил в дверь обеими руками. Колотил, и орал, и выкрикивал угрозы. Что оформит опеку, что вернется ночью и заберет Эми, и так далее. Джо была в ужасе.
– Он был один?
– Нет, со своей матерью. Старая злобная карга.
– Значит, он не пытался поговорить с вами по-человечески? И вы с ним тоже?
– Он был пьян как скотина. С ним нельзя было разговаривать. Джо рыдала и дрожала как осиновый лист. Эми до смерти перепугалась, она была совсем кроха. И я его прогнал. Я должен был защитить семью!
