После смерти хана встал вопрос о наследовании. Капаган-хан сам назначил преемником своего старшего сына, который носил титул Кучук-хан, т. е. «малый хан». По старому тюркскому закону наследником был шад тардушей Могилянь, а фактически вождем тюркского «вечного эля» был герой Кюль-тегин.
Кюль-тегин взял инициативу в свои руки и совершил военный переворот: он напал на ставку, которую сам охранял. Его преемник на посту полководца, Алп Эльэтмиш, передался на сторону мятежников, и это обеспечило им успех
{1216}. Кучук-хан и советники Капаган-хана были убиты. Из детей Капаган-хана уцелели только сын Мо-тегин, оказавшийся в Китае, и дочь семнадцати лет, бывшая замужем за неким Ашидэ Мими. Потеряв мужа, царевна спаслась в Китае, где сначала была принята в придворную службу, но вскоре оказалась в юрте своего брата и там умерла. Ее брат сначала служил в имперских войсках, но позднее упоминания о нем в источниках не встречаются. Так пресеклась линия потомства Капаган-хана
{1217}
Кюль-тегин не нарушил старого закона и не принял ханского титула, а возвел на престол своего старшего брата с титулом Бильге-хан
{1218}. Бильге-хан сознавал, что он возведен «не по заслугам» и что он марионетка в руках своего брата. Поэтому он назначил его командующим войсками, т. е. фактически хозяином каганата. Из всех вельмож уцелел только один мудрый Тоньюкук, тесть нового хана.
Расправа коснулась только ближайших советников Капаган-хана, но ошеломила весь народ: «когда я стал ханом, то тюркские беги и народ, опечаленные, что они должны были умереть [теперь], смотрели кверху [на престол] спокойными глазами»
{1219}. Очевидно, многие провинились перед опальными царевичами, но те предпочли милость мщению. Некоторое время Тоньюкук был в опале, но «народ уважал и боялся его»
{1220}, и в 718 или 719 г. хан вернул ему чин бойла бага тархана и должность государственного советника. Таким образом, у власти встал триумвират, принципом которого была борьба против китайской культуры и политического преобладания империи Тан. Последняя не могла, разумеется, с этим примириться.
Поэтому, несмотря на то, что Бильге-хан, придя к власти, немедленно предложил заключить мир, имперское правительство не только не согласилось, но активизировало военные действия. Однако об успехах северной армии китайский источник стыдливо умалчивает. Зато возмущенные ограничениями в охоте на диких зверей западные тюрки восстали и взяли в плен наместника Запада воеводу Чжан Чжи-юна
{1221}. Его с трудом отбили преданные ему помощники китайцы.
Новое правительство в каганате оказалось вполне жизнеспособным. Гибель хана принесла Каганату совершенно неожиданное спасение. Жестокая политика сделала имя Капаган-хана одиозным для телеских племен. Потерпев поражение в боях с тюрками, многие из них бежали на юг и поддались Китаю. Но как только степное «длинное ухо» донесло до них весть о перевороте, они стали возвращаться к родным кочевьям, покидая новых господ. Такой оборот дела китайцы объяснили влиянием, которое имел на кочевников Тоньюкук
{1222}, но немалое значение имели, очевидно, и новые политические принципы, провозглашенные Бильге-ханом.
Так или иначе, возвращение телесцев восстанавливало мощь Каганата и сводило на нет успехи имперской дипломатии. Имперцам оставалось только одно — разжигать угасающую войну.
Однако это оказалось невозможным, так как в 714 г. выступили тибетцы и захватили казенные табуны в предгорьях Наньшаня и Алашаня. Второе нападение тибетцев заставило имперцев собрать все регулярные войска в Хэси и бросить их на отражение врага. Тибетцы были разбиты и отброшены в горы, но потери имперцев были велики, а неукротимость горцев известна, поэтому имперская армия, заняв участок земли, ранее уступленный тибетцам как приданное, установила границу по берегу Хуанхэ и до 718 г. отбивала тибетские набеги
{1223}. Тюрки получили передышку и сумели ее использовать.
Не теряя времени, Бильге-хан, с одной стороны, обнародовал воззвание к токуз-огузам, «покинувшим свою землю-воду и предавшимся табгачам», утверждая, что табгачский хан совратил их на преступление» и «на юге у табгачей погибли их имя и слава»
{1224}. Он же собирался «возвысить» их народ и не карать отпавших от его дяди-хана.
С другой стороны, он со всеми силами бросился на оставшихся в степи и продолжавших сопротивляться уйгуров
{1225}. Спустившись по Селенге и тесня их, он разорил их кочевья и загнал отступавших в горную тайгу Хамар-дабана. Уйгурские табуны были розданы тюркским ратникам, потерявшим своих коней во время восстания. Семьи уйгуров попали в плен и пополнили число «кулов» тюркского хана. Уйгурский эльтебер с сотней всадников бежал на восток.
Не прекращая темпа наступления, Бильге-хан устремился к Хингану и нанес поражение татабам. Результатом похода были опять отбитые табуны коней, а это делало тюркскую армию мобильной и неуязвимой. Еще более реальным был успех на западе, где тюркский тудун Яштар разгромил карлуков. Северная Джунгария оказалась в руках тюрок. К концу 717 г. степь снова лежала у ног тюркского хана.
Колебания. Захватив власть и восстановив эль, Бильге-хан оказался перед проблемой, неразрешимой ни для его скромного ума, ни для ума его рубаки-брата: что делать дальше? Получив в подданство уйгуров, можно было начать наступательною войну, но, имея в тылу восстановленную мощь тюргешей, казалось практичнее укрепить орду и занять оборонительную позицию. С последней связывалось покровительство буддистам, после закона 714 г. настроенным против танского правительства. Призванный из ссылки Тоньюкук отверг оба плана. Наступление он счел бесперспективным, так как в Китае «народ в согласии, годы урожайны», а постройку стен вокруг ставки и сооружение храмов Будде — гибельным, так как «это учение делает людей слабыми и человеколюбивыми, а не воинственными и сильными»
{1226}. Возражение было не по существу, но, видимо, Тоньюкук, обучаясь в Китае, имел наставником одного из многочисленных противников буддизма
{1227}. Помимо этого, поддержка буддизма, гонимого в Китае, означала вызов империи Тан, что было, по мнению Тоньюкука, несвоевременным.
