Илл. 131. «Мона Лиза» из Нимруда. Слоновая кость. 720 г. до н. э.
Применяемая для отделки кресел, тронов, кроватей, ширм и дверей или же оформленная в виде ящичков, чаш, ваз, ложек, булавок, гребней и ручек слоновая кость обрабатывалась различными способами: гравировкой, рельефной скульптурой; или инкрустировалась полудрагоценными камнями и золотом.
Не менее замечательно и разнообразие мотивов. Помимо чисто египетских сюжетов, таких как рождение Гора или богиня Хатхор, там есть коровы, олень и грифоны, специфически финикийские по стилю, сражающиеся звери, герои с дикими животными, обнаженные женщины или богини, охотничьи сцены и процессии, которые эксперты считают частью сирийскими, частью месопотамскими. Немногие образцы изображают чопорную фигуру «могущественного царя Ашшура», одного или в сопровождении своих солдат. Но зато, например, улыбающиеся женщины («Мона Лиза» из Нимруда), веселые музыканты и танцоры, спокойные загадочные сфинксы, коровы, лижущие своих телят, просто великолепны. Сделаны ли они в Ассирии или нет, изделия из слоновой кости проливают свет и на вкусы их хозяев. Они ясно свидетельствуют, что ассирийцы были чувствительны к изяществу и красоте, точно так же как их многочисленные библиотеки из клинописных глиняных табличек подтверждают их стремление к знаниям.
Писиы Ниневии
В 1849 г. сэр Генри Лэйярд, пионер британской археологии в Ираке, раскапывая дворец Синаххериба в Ниневии, обнаружил «два больших помещения, в которых вся площадь (все пространство) была завалена (заполнена) на 30 или более сантиметров табличками». Три года спустя помощник Лэйярда, Ормуз Рассэм, совершил аналогичное открытие на том же самом холме Куйюнджик, во дворце внука Синаххериба – Ашшурбанапала. В целом более чем 25 ООО табличек и их фрагментов были собраны там и отправлены в Британский музей, где они образовали богатейшую в мире коллекцию подобного рода. При их изучении было установлено, что «библиотека Ашшурбанапала» может быть разделена на две части: с одной стороны, «архивные документы», такие как письма, договоры, надписи хозяйственного и исторического содержания; с другой стороны, это собственно «библиотечные документы», состоящие из литературных, религиозных и научных композиций. Они образуют наиболее важную часть царской коллекции, а их интерес еще более увеличивается тем, что многие из них представляют собой копии древних шумерских и вавилонских табличек, сделанных в Ниневии по запросу царя. Несколько писем, сохранившихся в царской корреспонденции, также содержат сведения о том, что цари Ассирии заботились о культуре и организовывали широкое изучение древних надписей, особенно из высоко цивилизованных стран Шумера и Аккада.
Когда вы получите это письмо, – пишет Ашшурбанапал некоему Шадуне, – возьмите с собой этих трех человек [их имена следуют далее] и знающих (образованных. – В.Г.) людей из Барсиппы и разыщите все таблички, все те, что находятся в их домах, и все те, что положены в храм Эзиды (Ezida)… Отыскивайте ценные таблички, которые есть в ваших архивах и которых нет в Ассирии, и пошлите их мне. Я написал об этом чиновникам и смотрителям… и ни один из них не укроет табличку от тебя; и когда вы увидите какую-нибудь табличку, о которой я вам не писал, но которая, как вы установите, может пригодиться для моего дворца, разыщите их, заберите и пришлите мне.
Царские дворцы были не единственными местами, где находились ценные таблички. Все столичные города и главные провинциальные города Ассирии имели храмовые библиотеки и даже, вероятно, частные библиотеки. Значительными собраниями текстов располагали Ашшур и Нимруд, а англо-турецкие раскопки в Султан-Тепе, близ Харрана, выявили богатейшую коллекцию литературных и религиозных текстов, принадлежавших жрецу бога Луны Сина по имени Курди-Нергал и включавших, кроме таких хорошо известных произведений, как «Эпос о Гильгамеше», «Легенда о Нарам-суэне» и «Повесть о страдальце-праведнике», многие другие шедевры литературы – наподобие «Рассказа бедного человека из Ниппура», которые прежде были неизвестны.
Когда древние таблички доставлялись в Ассирию, их хранили в первоначальном виде или же с них снимали копии с помощью мелкого и изящного клинописного письма, характерного для данного периода. Многие тексты были частично или полностью переписаны и приспособлены к моде дня, но другие копировались один к одному с оригиналом, и часто случалось так, что писец оставлял пустоты вместо слов и предложений, которые на официальной табличке были разрушены, и, добавляя свои собственные комментарии, писал на краю таблички у л иду — «Я не понимаю» или хепу лабиру — «Старое повреждение». Иногда писец не выражал свой стиль в глине, а отражал его в воске, наложенном на дощечки из дерева или слоновой кости, скрепленные друг с другом с помощью металлических петель. В 1953 г. ряд таких дощечек с письменами был открыт в Нимруде в колодце, куда их бросили во время захвата города врагом. В то время как административные и коммерческие документы обычно хранили в глиняных сосудах или корзинах, библиотечные таблички, по-видимому, клали на полки, но поскольку их всегда находили разбросанными на полу разрушенных зданий, крайне трудно понять метод классификации в таких библиотеках. Однако мы знаем, что таблички одной и той же серии были пронумерованы или заканчивались на специальной линии, оглашающей первое изречение следующей таблички. Например, табличка III «Энума элиш» (эпоса о сотворении мира) заканчивается фразой: «Они основали для него царское помещение»; с этой же фразы начинается и повествование таблички IV. Табличка XI ассирийской версии «Гильгамеша» имела такой конец: «Табличка XI из „Он, кто видел все сущее“ (из серии о Гильгамеше); написанная согласно оригиналу и отредактированная. Дворец Ашшурбанапала, царя Вселенной, царя Ассирии». Та забота, с которой эти письменные реликвии прошлого были собраны, и тщание, с которым они сохранялись, делает честь не только писцам, но и царям – их господам. Парадоксально, что именно ассирийцы – люди, которые произвели в мире так много разрушений, спасли для человечества огромную часть духовных сокровищ Шумера, Аккада, Вавилона и их собственной страны.
Вместо заключения
По первоначальному замыслу, в полном соответствии с существующими в историографии традициями, я хотел завершить эту книгу коротким заключением, где были бы подведены общие итоги изучения более чем 7000-летней истории Месопотамии. Но драматические события последних 12 лет (американо-иракские войны 1991 и 2003 гг.) заставили меня отказаться от прежнего намерения и совершенно по-новому построить эту заключительную главу работы. Прежде всего, меня до глубины души возмутил общий настрой западной (и особенно американской) прессы, которая постоянно внушала тезис о том, что иракский народ – это темная, забитая масса, покорно несущая ярмо деспотичного режима Саддама Хуссейна. После неожиданно быстрой победы тон репортажей журналистов и передач телевидения несколько сменился, но и теперь иракцы предстают перед нами либо как грабители и мародеры, либо как фанатики-мусульмане, действующие в духе пугающих нас шиитских праздников – самоистязаний беснующейся толпы в сотни тысяч человек.
