Когда он откинул простыню, под защитной клеткой что-то замаячило. Два сморщенных черных куска мяса лежали бок о бок, словно отчаянно нуждались в дальнейшем медицинском уходе.
Расселл рванул в сторону, обогнул приближающиеся фигуры, срывая занавески вокруг кроватей, в ярости стараясь найти то, что осталось от матери. За одним из экранов он нашел большинство медицинского персонала, из конечностей и тел врачей торчали шприцы. Похоже, подопытные отомстили экспериментаторам.
"Я хотела, чтобы они меня отпустили", — в голове Рассела зазвучал голос, как только он ее нашел. Обвинение столь же ядовитое и острое, как нержавеющие инструменты и фармакопея, которые использовались для ее мучений.
Похоже, все это время мать, не издавая ни единого звука, старалась встать. Больничная одежда спала с иссохших плеч, а пурпурная кровь испятнала пол рядом с культями.
— Пошли, мама, — с нежностью произнес Расселл. — Пора домой.
Он знал, что слишком долго позволял ей оставаться в больнице, но, может, еще осталось время помочь ей. Брей поднял ее невероятно легкое тело на руки и плечами растолкал подопытных, слишком быстрый теперь, чтобы его могли зажать в угол.
Уже снаружи, в коридоре, он вспомнил, что кое о чем забыл в спешке. Надо забрать ноги матери, прежде чем те не станут двигаться сами, ходить, шаркая, живя непроизвольной жизнью, подчиняясь подкожному биению лекарств.
Лес Дэниэлс
Они идут за тобой
Лес Дэниэлс — автор, скажем прямо, не слишком плодовитый. Тем не менее его рассказы в последнее время появлялись в журналах и антологиях, таких как "Best New Horror", "Dark Voices" выпуски 4 и 5, "After the Darkness". Преданный фанат комиксов, он — автор недавнего бестселлера "Марвел: Пять невероятных десятилетий лучших комиксов в мире" ("Marvel: Five Fabulous Decades of the World's Greatest Comics"), а сейчас работает над аналогичной историей компании "DC Comics". В ближайшем будущем также выходит "Белый демон" ("White Demon"), шестая книга в серии Дэниэлса о герое-вампире доне Себастьяне де Виллануэва.
Дэниэлс признает, что каждый мрачный рассказ, который он пишет, каким-то образом оборачивается фарсом. Потому и от этой истории о разлученных любовниках можно ожидать юмора и ужаса в равной мере…
Мистер Блисс как-то раз в понедельник вернулся домой раньше обычного. Это оказалось большой ошибкой.
У него разболелась голова, и секретарша, перепробовав различные патентованные медицинские средства, завлекавшие слоганами производителей, сказала:
— Почему бы вам не пойти домой, мистер Блисс?
Все звали его мистер Блисс. Другие в офисе откликались на Дэйвов, Дэнов или Чарли, но он всегда был мистером Блиссом. Это ему нравилось. Иногда он думал, что даже жене следует звать его мистером Блиссом.
Вместо него она призывала Бога.
Голос шел сверху. Со второго этажа. Из спальни. Ей, похоже, было не больно, но эту оплошность очень легко исправить.
Жена коротала день не одна: кто-то кряхтел в гармонии с ее призывами к Создателю. Мистера Блисса это сильно расстроило.
Даже не остановившись повесить пальто, он на цыпочках прокрался в кухню и снял с намагниченной полки один из тех японских ножей, которые его жена заказала, посмотрев рекламу по телевизору. Их создали, чтобы резать вещи на крохотные кусочки, и они имели пожизненную гарантию, сколько бы эта самая жизнь ни продлилась. Мистер Блисс проследит, чтобы по этому пункту у жены претензий не нашлось. Он отвернулся от стойки, вздохнул и взял еще один нож. Один предназначался для жаждущей встретиться с Богом, а другой для издающего эти животные звуки.
Секунду подумав, он решил воспользоваться черной лестницей. Так казалось секретнее, а мистер Блисс намеревался устроить супруге самый большой сюрприз, какой только мог.
У него впервые за много недель встал член и голова прекратила болеть.
Он двигался так быстро и аккуратно, как только мог, скользя по клетчатому линолеуму и перешагивая сразу через две ступеньки. Мистер Блисс помнил: впереди есть одна скрипящая ступенька — правда, он не мог вспомнить, какая именно, — и понимал, что все равно на нее наступит.
Впрочем, это ничего не значило. Стоны и завывания достигли крещендо, и мистер Блисс подозревал, что, даже поднимайся вместе с ним сейчас целый духовой оркестр, он вряд ли отвлек бы людей наверху от их занятия. Они уже почти добились своего, и следовало добраться до комнаты до этого момента.
Спальня занимала весь верхний этаж дома. Его прихоть — польстить молодой невесте настолько большой площадкой для размножения, насколько позволяла зарплата; ступеньки, укрытые подобранным с большим вкусом ковром, столь же неумолимо вели сюда с парадного входа, как и черная лестница.
На положенном месте половица скрипнула, мистер Блисс тихо выругался и распахнул дверь.
Глаза его жены, закатившиеся от удовольствия, походили на мокрый мрамор. Губы трепетали, когда она сдувала влажные волосы со лба. Прекрасные груди, которые в конечном итоге и убедили его жениться на ней, сейчас были залиты потом, причем не только ее.
Мистер Блисс даже не узнал мужчину. Какой-то совершенно невзрачный тип. Молочник? Агент из службы переписи населения? Полный, с плохой стрижкой. Все это ужас но расстраивало. Если бы она изменяла ему с Адонисом, это, по крайней мере, было бы понятно, но нынешняя ситуация была личным оскорблением.
Мистер Блисс уронил один нож на пол, схватил другом двумя руками и воткнул кончик пухлому наглецу в то место, где позвоночник подходит к черепу.
Результат не замедлил сказаться. Мужчина всхрапнул еще раз и завалился назад, лезвие заскребло по кости, когда голова и ручка ножа ударились о пол.
Миссис Блисс была тут как тут, сбитая с толку и запачканная, распластанная на промокших простынях.
Мистер Блисс взял другой нож.
Он ухватил ее за волосы и ударил лезвием в лицо. Она зарыдала кровью. Безумно, но методично он вонзал отточенное лезвие в те места, где сталь понравилась бы ей меньше всего.
Большинство экспериментов увенчалось поразительным успехом.
Она умерла несчастливой.
Перед смертью на лице миссис Блисс застыла смесь боли, упрека и решимости, которая невероятно поразила мистера Блисса, больше чем все виденное им от жены со дня их свадьбы.
Он еще не закончил с ней. Она никогда не была такой покорной.
Только поздно ночью мистер Блисс отложил нож и оделся.
Он развел ужасную грязь. Она не уставала напоминать ему, что уборка — это такая рутина, впрочем, простая работа ему всегда нравилась. В пылу ярости он проткнул водяной матрас, но, по крайней мере, поток смыл часть крови.
Мистер Блисс похоронил любовников в разных частях сада и опоздал на работу. Беспрецедентный случай. Недоуменно воздетые брови коллег действовали ему на нервы.
