Здесь не было варварски раскрашенных стен. Человек с изувеченными ногами не сидел перед ней в кресле, сверля ее гипнотическим взглядом, отражавшим невероятную и ужасающую мощь его разума.
Она стояла в широкой, залитой солнечным светом долине — прекрасной, как сон, долине, и под ногами лежал ковер зеленой травы и цветов. А там, где только что стояло кресло Маргала, рос молодой тополь, и на его ветке сидела, склонив головку и искоса разглядывая Кэй, невинная голубка.
"Только здесь не Эдем, и это не голубка, Гилберт! Ты же знаешь! Ради бога, не поддавайся ему!"
Пистолет все еще был у нее в руке. Собрав всю волю до последней унции, она заставила руку поднять его, заставила глаз и мозг взять прицел, приказала пальцу нажать на курок.
В этой идиллии не было ни единого живого существа, не в кого целиться. Голубка…
Звук выстрела разбил иллюзию и вырвал Кэй из гипнотического транса, который навел на нее сидевший в кресле человек. Мгновенно очнувшись, она еще успела увидеть, как пуля впивается ему в лоб и отбрасывает голову к спинке кресла. Еще не вполне ясно соображая, она шагнула вперед, чтобы осмотреть его.
Он был мертв. Даже колдун не мог бы выжить с такой дырой в голове, с мозгами, расплескавшимися по спинке кресла. Он никогда больше не сделает того, что сделал с маленькой Тиной Англэйд и, может быть, со многими другими.
Вероятно, глупо было и надеяться, что он мог бы измениться, если бы вернули ему возможность ходить…
Дрожь прошла. Снова, вполне овладев собой, Кэй поискала взглядом мальчика, который, по-видимому, подобно Люку Этьену, служил хозяину в надежде перенять часть злой силы Маргала. Она окликнула его, но он не ответил. Наверное, сбежал.
Взглянув в последний раз на мертвеца в кресле, она вернула пистолет в коричневую сумку и вышла из дома. У водопада ее, как обещал, ждал отец маленькой Тины. Он, нахмурясь, шагнул вперед.
— Я, кажется, слышал выстрел, — сказал он, и его сведенные брови обозначили невысказанный вопрос.
Она пожала плечами:
— Он устроил шум, чтобы меня напугать, — как гром в Сут-Дьябле. Помните, я вам рассказывала?
Он помог ей взобраться на серого мула.
— Я закончила, — добавила она. — Сделала то, зачем меня сюда прислали. Теперь можно вернуться домой.
Майка Маршалл Смит
Позже
Майкл Маршалл Смит стремительно набирает известность как автор, работающий в жанре хоррор. В 1991 году он получил Британскую премию фэнтези за дебютный рассказ "Человек, рисовавший кошек" ("The Man Who Drew Cats"; опубликован в "Dark Voices 2") и премию "Икар" за лучший дебют. Уже через год Смит вновь получил премию за рассказ "Темная земля" ("The Dark Land").
Смит родился в городе Кипсфорде (графство Чешир), юность его прошла в США, ЮАР и Австралии, и в Англию он вернулся лишь в 1975 году. Его рассказы печатались в антологиях и журналах, а первый роман Смита, "Только вперед" ("Only Forward"), вышел в 1994 году в издательстве "HarperCollins".
"Позже" — интересный и трогающий за душу этюд на тему зомби. Думаю, дочитав рассказ, вы согласитесь с тем, что Майкл Маршалл Смит — один из самых ярких талантов в жанре хоррор за последнее время.
Помню, что, перед тем как мы вышли из дому, я завязывал галстук перед зеркалом в спальне и слегка нервничал, не опоздаем ли мы. Времени было предостаточно, однако причина для тревоги все равно оставалась. Штука заключалась в том, что, стоило Рейчел начать собираться, время просто утекало сквозь пальцы. Даже если она приступала к сборам загодя, дело все равно кончалось лихорадочной ловлей такси.
Правда, собирались-то мы на вечеринку, так что опоздаем не опоздаем — это было не так уж важно. Однако что поделаешь, по части пунктуальности я зануда. Точнее, был занудой.
Более-менее укротив узел галстука и слегка приблизив его к идеалу, я обернулся, чтобы позвать Рейчел. Но, увидев, что лежит на кровати, я прикусил язык и смолчал. Мгновение-другое я просто смотрел на это, а потом подошел к постели.
Ничего особенного, просто платье из поблескивающей белой ткани. Несколько лет назад, когда мы только начинали выходить в свет вместе, Рейчел уделяла своим нарядам куда больше внимания — и не из чувства долга, не по обязанности, а для собственного удовольствия. Она без конца таскала меня по ателье, выбирала материал и крой, выпытывала мое мнение; в глазах у меня рябило от всевозможных тканей, я стонал и протестовал, но больше в шутку.
Повинуясь внезапному порыву, я наклонился над постелью — пощупать белую ткань — и тотчас вспомнил, как впервые коснулся ее в магазине на Милл-роуд, вспомнил даже, как, преодолев скуку, благодушно произнес: "Да, вот эта мне нравится". Потому-то Рейчел ее и купила, и заказала вот это самое платье, а меня за терпение угостила отменным обедом. Тогда мы жили куда беднее, так что обед был дешевый, но зато обильный и вкусный.
Удивительно, но на самом деле я ничего не имею против ателье и магазинов. Знаете, как бывает: идешь себе по улице, занятый своими мыслями, и вдруг встречаешь незнакомку и влюбляешься по уши. Просто останавливаешься как вкопанный — тебя что-то зацепило в ее наряде, в манере говорить и двигаться. И вот ты стоишь столбом и пялишься на незнакомую женщину, не в силах глаз отвести. И у тебя мгновенно возникает убеждение, что, если удастся с ней познакомиться, ты полюбишь ее навеки.
Самые фантастические идеи и совпадения проносятся у тебя в голове, а она, твоя незнакомка, не замечая тебя, преспокойно беседует с кем-то там, на противоположной стороне улицы или, предположим, в другом конце помещения, и даже не подозревает, что с тобой творится. Да, что-то щелкнуло, но только у тебя в мозгу. Ты знаешь, что никогда не заговоришь с ней, а она никогда не узнает о твоих чувствах, не пожелает знать. Но что-то заставляет тебя любоваться ею, пока в голову не закралась мысль: да ушла бы эта незнакомка поскорее и тем самым освободила тебя от наваждения.
Именно так все и было, когда я впервые увидел Рейчел. А теперь она плескалась в ванной. Я решил не торопить ее. Подумаешь — чуть-чуть опоздаем.
Через несколько минут за дверью чмокнула пробка — из ванны выпускали воду, и вот сияющая Рейчел вихрем влетела в спальню, замотанная в пушистое полотенце. Тут мне моментально расхотелось идти на вечеринку — с опозданием, нет ли, все равно. Рейчел подбежала ко мне, смешно наклонила голову, чтобы удобнее было меня поцеловать, а затем резко дернула меня за галстук — вверх, вниз и затем вбок. Я глянул в зеркало и убедился, что этими тремя движениями она довела галстучный узел до совершенства.
На улицу мы вышли только через полчаса, и все равно времени в запасе оставалось немало. На сей раз я задержал Рейчел, если уж на то пошло.
— Позже, — многозначительно улыбнувшись, сказала она. — Позже и обстоятельнее, милый.
Помню, как запирал дверь, а она в это время стояла на тротуаре и смотрела на меня счастливым взглядом — само совершенство в своем белом платье. Улыбаясь, я спустился с крыльца; Рейчел сделала шажок на мостовую и засмеялась — просто так, радуясь, что она со мной.
