Твои «палки» пользуются успехом, Колин, и я уже изрядно утомлен бесконечными вопросами о них. Особо усердствует некий майор Джордж Леонард, он столь навязчиво стремится разузнать подробности, что, боюсь, я сболтнул лишнего. Несколько раз он писал тебе. Я знаю, сколь высоко ты ценишь уединение, поэтому просто сказал майору, что всю корреспонденцию передаю тебе лично. Он хочет увидеть твои эскизы в оригинале, сдается мне, но я не люблю подобных ему любителей оккультизма. Честно говоря, встречаться с ним мне очень не хочется.
— Мистер Колин Леверетт?
Леверетт рассматривал высокого худощавого мужчину, с улыбкой появившегося в дверях мастерской. Спортивная машина, на которой он приехал, была черной и дорогой, то же можно было сказать и про водолазку, кожаные брюки и глянцевый портфель. От изобилия черного лицо мужчины казалось мертвенно-бледным. Судя по поредевшим волосам, возраст незнакомца приближался к пятидесяти. За солнечными очками скрывались глаза, а черные автомобильные перчатки прятали руки.
— Скотти Брандон сказал мне, где вас можно найти, — сообщил незнакомец.
— Скотти? — осторожно переспросил Леверетт.
— Да, к сожалению, мы потеряли общего друга. Я разговаривал с ним как раз перед тем, как… Но по выражению вашего лица я вижу, что Скотти вам ничего не сказал. — Незнакомец неловко замялся, потом представился: — Меня зовут Дана Аллард.
— Аллард? — переспросил художник.
Посетитель смутился:
— Да. X. Кеннет Аллард был моим дядей.
— Я даже не знал, что у Алларда остались родственники, — задумчиво пробормотал Леверетт, пожимая протянутую руку.
Встречаться с Аллардом лично ему не приходилось, но лицо гостя показалось очень похожим на фотографии писателя, которые Леверетту доводилось видеть. К тому же художник вспомнил, что Скотти перечислял авторский гонорар какому-то наследнику.
— Мой отец был единокровным братом Кеннета.
— Вот как, — сконфузился Леверетт. — Пожалуйста, присаживайтесь. Что привело вас в наши края?
Дана Аллард похлопал по черному портфелю:
— Привело меня к вам то, что я обсуждал со Скотти. Совсем недавно я обнаружил несколько неопубликованных рукописей дяди. — Он раскрыл портфель и передал Леверетту пачку пожелтевших листков. — Отец, ближайший родственник, забирал личные вещи Кеннета из больницы. Он никогда не был высокого мнения ни о самом дяде, ни о его сочинениях, поэтому засунул вещи брата подальше на чердак и забыл о них. Скотти же был чрезвычайно взволнован, когда я рассказал ему о находке.
Леверетт просматривал рукопись — пробегал глазами страницу за страницей неразборчивого почерка со вставками исправлений, похожих на не поддающиеся расшифровке головоломки. Раньше художник видел фотографии рукописей Алларда. Без сомнения, перед ним его рукопись.
А проза! Леверетт увлеченно погрузился в чтение и буквально запоем проглотил несколько абзацев. Конечно же, это писал Аллард — и писал замечательно!
— Болезнь прогрессировала, и дядин ум патологически обострился, — поделился Дана. — Я восхищаюсь дядиными произведениями, но эти последние мне кажутся… Я бы сказал, они чересчур ужасны. Особенно интерпретация мифической «Книги Старых Сил».
Рукопись увлекла Леверетта так, что он едва замечал гостя, полностью поглощенный пожелтевшими страницами. Аллард повествовал о мегалитической постройке, которую обреченный повествователь обнаружил в глубине склепа под древним кладбищем. Писатель упоминал о «резных шрифтах Старых Сил», напоминавших найденные им самим конструкции из палок.
— Взгляните, — показал Дана, — эти заклинания он взял из запретной книги Алорри-Зрокроса: «Иогт-Юугт-Сут-Ху-рат-Иогнг» — черт, просто язык сломаешь. Мне такого не произнести. А у него их целые страницы.
— Просто невероятно! — воскликнул Леверетт.
Он попытался озвучить непонятные слова. Получилось. Даже обнаружился некий ритмический рисунок.
— Что ж, я рад — вы словно сняли груз с моих плеч. Я опасался, что эти несколько последних рассказов и отрывков окажутся слегка «через край» даже для поклонников Кеннета.
— Значит, вы собираетесь их опубликовать?
Дана кивнул:
— Заняться изданием собирался Скотти. Надеюсь, грабители искали не эту рукопись — какой-нибудь коллекционер заплатил бы за нее целое состояние. Но Скотти говорил, что будет держать все в секрете до тех пор, пока не подготовится к официальному заявлению. — Лицо гостя было печально. — Итак, теперь мне придется заняться этим самому — издание должно быть роскошным. И мне хотелось бы, чтобы проиллюстрировали его тоже вы.
— Благодарю за честь, — не веря своим ушам, пробормотал Леверетт.
— Мне действительно очень понравились ваши иллюстрации к трилогии. Хотелось бы побольше таких же отличных работ — столько, сколько сможете написать. Скупиться в расходах на издание я не стану. И эти штуки из палок…
— Да?..
— Скотти мне рассказывал о них. Как интересно! И у вас целый блокнот с набросками? Можно взглянуть?
Леверетт поспешно выудил записную книжку, а сам вернулся к рукописи.
Дана с трепетом пролистал блокнот:
— Эти штуковины совершенно удивительные, в рукописи упоминается о чем-то подобном, чудеса, да и только. Сможете ли вы их все поместить в издание?
— Не будет ли это слишком?
— Вовсе нет! Ваши эскизы просто созданы для этого издания, к тому же они совершенно уникальны. Пусть все наброски войдут в книгу. Я собираюсь назвать ее «Сущие в Земле». Издательство найдено, и мы начнем, как только будут готовы иллюстрации. Уверен, вы всецело посвятите себя работе.
Он парил в невесомости космоса. Что-то проносилось мимо. Сначала он подумал, что это пролетают звезды. Непонятное нечто приблизилось.
Палки. Решетчатые конструкции всевозможных конфигураций. Проплывая между ними, Леверетт заметил, что сработаны они вовсе не из палок, то есть не из дерева. Решетки-конструкции состояли из некоей бледной и мертвой субстанции, напоминавшей дорожки студеного звездного света. Они напоминали витиеватый трехмерный шрифт какого-то внеземного алфавита.
Затем он оказался в туннеле — узком каменном коридоре, по которому ему предстояло проползти на брюхе. Склизкие мшистые камни словно наваливались на его извивающееся тело, пробуждая к жизни назойливый шепот порожденного клаустрофобией ужаса.
Он все полз и полз по каменным ходам. Острые выступы грозили лишить его глаз. Наконец он оказался в подземном зале. Потолок и стены подземелья были сложены из громадных гранитных плит шириной дюжину футов, а между плит землю пронзали другие ходы. В центре зала наподобие алтаря возвышалась огромная плита из гнейса. Между каменных столбов, поддерживавших стол, смутно мерцали струи бьющего ключа. По внешнему краю плиты бежал желобок, окрашенный тошнотворной жидкостью, собиравшейся в каменном сосуде под сливным отверстием.
