— Ты чокнутый, — произнесла она. — Ничего удивительного, что мальчишки тебя любят.
Не «ты им нравишься», а «любят».
Он сглотнул.
— Я… — Кейт положил ей руку на плечо. — У меня полно работы, Мойра.
— Все нормально, — жизнерадостно произнесла она. — Я просто хотела пригласить тебя на обед.
— Договорились. А после него я расскажу тебе о моих приключениях.
Внезапно Мойра прижалась к нему и легко поцеловала в подбородок.
— Джейн много потеряла, — шепнула она и убежала.
Кейт не знал, сколько времени он простоял, уставившись ей вслед, — просто вдруг обнаружил рядом ухмыляющихся Питера и Филипа.
— Он греческий бог, — серьезно сообщил Питер брату.
— Не-а. Он один из этих динозавров, которых мы видели в городе. Такие, набитые всякой ерундой.
Кейт пришел в себя и шутливо нахмурился:
— Катитесь отсюда, бесстыдники, а не то я оставлю вас без обеда.
— А нам все равно, — ответил Питер. — Мы идем к бабушке.
Кейт уже хотел возразить, но тут зазвонил телефон. Он помахал мальчикам, взбежал по лестнице и схватил трубку на пятом звонке. Карл требовательно спросил, куда, черт побери, подевалась Джейн. Кейт рассказал ему все, что знал, то есть совсем немного, а Карл пожаловался, что она не ответила ни на одно из его сообщений. Посетовал еще немного и повесил трубку.
«И кто же я по-твоему, — кисло подумал Кейт, — неужели сторож твоей девушке?»
Но звонок его встревожил. Совсем не в духе Джейн не отвечать на сообщения; кроме того, вспомнил он, уже нацелившись пальцем на наборный диск, она не любит личные звонки в школу.
Кейт опустился в кресло и уставился на телефон, надеясь, что он зазвонит. Он ждал, ерзал в кресле, один раз встал, чтобы взять пива, и вернулся обратно бегом.
В шесть позвонила Мойра. Кейт сказал, что опоздает.
Дважды он сам звонил в школу, но там никто не отвечал.
В семь перезвонил Карл, встревоженный и злой, и предупредил, чтобы Кейт больше никуда сам не совался, скаут недоделанный.
Семь тридцать. Он поднялся. Постоял в нерешительности. Глянул на небо, достал плащ из шкафа, фонарик из ящика письменного стола, шепотом извинился перед Мойрой и выбежал из дому.
Он мог думать только о миссис Герман и о том холоде.
Воздух был необычного оттенка — тусклого серо-зеленого. Листья поворачивались брюшком вверх к пряному влажному ветру. Погромыхивал гром. Машин вообще не было видно.
К тому времени как Кейт добрался до школы, он уже тяжело дышал, проклиная лежавшие в кармане сигареты. Небо быстро затягивалось тучами; шпиль, на котором некогда красовался колокол, словно грозил опрокинуться. Кейт подошел к парадной двери, огляделся по сторонам, взлетел по шести ступенькам, перескакивая сразу через две, и сильно дернул за ручку. Дверь задребезжала, но не открылась. Он дернул еще раз, пытаясь справиться с охватившей его паникой, спрыгнул с крыльца и быстро зашел за угол здания. Все тени сильно вытянулись, глаза сами собой закрывались, а подоконники оказались слишком высокими — Кейт не мог разглядеть, отперты ли окна.
Он вытащил фонарик из кармана плаща и нетерпеливо постучал им по ладони.
Совсем стемнело.
Сверкнула молния.
Кейт досадливо опустил плечи и повернулся спиной к ветру. Должно быть, Джейн передумала, решил он, и все-таки пошла к Карлу. Или захотела прокатиться на машине. Или пошла через лес к миссис Герман на чашку ее чертова чая.
Хлестнул сильный порыв ветра. Кейт пригнулся и замер, увидев, как на игровой площадке мелькнуло что-то сине-белое.
Горки. Качели. Песочница. Железная лошадка.
Задержав дыхание, он медленно зашагал по мокрой утоптанной траве.
Качели.
С одной стороны в них была люлька с дощатым полом и двумя сиденьями напротив друг друга. Джейн сидела спиной к школе, опустив свои длинные ноги так, что ступни касались земли. Кейт не окликнул ее и не побежал. Он смутно услышал, как ветром распахнуло заднюю дверь, смутно ощутил, что дождь барабанит по плечам.
Опять сине-белое, и теперь он, не прищуриваясь, разглядел, что в ее волосах блестит что-то красное.
Кейт остановился прямо у нее за спиной, протянул руку… и отдернул ее, словно обжегшись. По спинке сиденья стекала кровь и черной лужей собиралась на земле. Он сглотнул. Прошептал ее имя. Шагнул, обходя качели сбоку, и рухнул на колени.
Ее лицо! Оно исчезло.
Хлынул дождь, сверкнула молния, а над грозой висела темная луна. Кейт запрокинул голову и пронзительно закричал вместе с громом. С трудом поднявшись на ноги, он побрел к школе. Дверь. Он помнил эту дверь, но теперь там, за потоком ледяной воды, она стояла распахнутая и ждала его. Не было времени подумать, не было времени на разработку великих проектов; Кейт, спотыкаясь, перевалился через порог и пошел по лестнице в подвал. Потом глянул на руки. Фонарик исчез. Он похлопал по карманам и наткнулся на смятый коробок спичек.
Снова пронзительно сверкнула молния, и Кейт увидел собственную тень, скользнувшую через порог открытой двери в подвал. Дверь туда была распахнута настежь.
И тогда он быстро побежал вниз. Спустившись на четыре ступеньки, вытащил спичку, чиркнул о поручень — неприятный звук заставил его поморщиться. Зашипела, загораясь, сера, вспыхнула, разогнала тьму, но заставила его прищуриться. Здесь ничего не было. Не слышно дыхания. Никаких шагов. Не скрипят прогнившие половицы, не свистит штормовой ветер, ворвавшийся внутрь вслед за ним; только колышется причудливый сине-желтый огонек над его сжатыми пальцами.
Он немного подождал и отошел в сторону от лестницы.
Подвал походил на большую, тревожаще безмолвную пещеру и занимал все пространство под центральным зданием школы. Слева, вдоль стены из грубого камня, пятнистой от сырости, громоздились ряды ящиков. Казалось, они рассыплются в прах от одного прикосновения. Справа — то же самое. По всему неровному полу подвала тянулись проходы между покоробленными стеллажами, которые стояли на крошащихся кирпичах, — четыре ряда, а на них коробки, заплесневелые книги, бумаги, стянутые леской или полинявшей пряжей; все погрызено крысами, порвано, засыпано пометом.
Прогнувшийся каменный потолок на низко висящих балках, и никаких окон. Только безмолвие и холод, как в склепе.
Кейт зашипел от боли, когда пламя лизнуло его пальцы, уронил спичку и тщательно затушил ее подошвой. Тут же зажег еще одну и пожалел, что обронил фонарик. Но Джейн… Джейн… Он почувствовал, как к горлу подступает тошнота, и начал быстро и сильно сглатывать.
Закружилась голова. Кейт вошел в центральный проход и задрожал от холода, вызванного отнюдь не грозой. Тени колыхались, ветер шелестел, на плечи черной тяжестью давил вес всего школьного здания. Он побрел вперед, проклиная детей и все их дурацкие байки про вампиров, проклиная путешественников и темнолуние.
