В субботу Филип рано закончил работу. Он трудился на террасе весь день, но конце концов, поднявшись из-за стола с возгласом отвращения, унес пишущую машинку и стопку бумаги в столовую. Анжела запомнила, что Филип вставил в машинку чистый лист. А затем они отправились спать.
Она проснулась среди ночи, некоторое время лежала в полусне, а затем очнулась — ее насторожили какие-то резкие, скрежещущие звуки. Затем она перевернулась на другой бок, сообразив, что Филип, наверное, опять работает. По-видимому, он решил вернуться к прерванной главе. Но потом Анжела нащупала рядом руку мужа, услышала его ровное дыхание, и в душу ее закрался страх. Скрип, хорошо различимый в ночной тишине, доносился из столовой, и в ее сознании всплыли тысячи тревожных мыслей.
Совершив над собой усилие — а Анжела была смелой женщиной, — она заставила себя встать с кровати и не будить мужа. Не позаботившись накинуть халат, она на цыпочках вышла из комнаты.
Прикрыв за собой дверь спальни, она включила лампу. Яркий желтый свет, падавший на знакомые предметы, успокоил ее, и она даже рассердилась на себя за глупые страхи. Она твердым шагом спустилась по ступенькам. Разбудившее ее царапанье продолжалось. Двигаясь в сторону столовой, женщина включала по дороге свет, и постепенно уверенность ее росла. Примерно в десяти ярдах от двери в столовую половица внезапно скрипнула у нее под ногой. Царапанье тут же прекратилось, и Анжела услышала странный шум, словно кто-то полз по полу.
Она с бешено бьющимся сердцем распахнула дверь в столовую, включила свет и в ослепительном сиянии ламп увидела, что комната пуста. Все было на месте, в доме царила тишина, лишь ветер шумел за окном. Она включила все фонари на террасе, но на огромной площадке, вымощенной плиткой и огороженной железными перилами, тоже никого не было.
Она заставила себя взглянуть на стол. На пишущей машинке лежало несколько исписанных листов, готовых к перепечатке. Последняя страница была покрыта французским текстом, написанным корявым почерком. Анжела прочла: "Плоть девственниц — самая желанная пища, и тот, кто вкусит это нежнейшее мясо, познает Вечную Жизнь. А самая прекрасная из замужних женщин станет невестой Повелителя Прелюбодеек, и огни в склепе будут гореть ярче, чем на свадебном пиру…" Предложение не было закончено, и чернила еще не высохли.
Анжела, дрожа, почти теряя сознание, отшатнулась, но все же успела заметить на скатерти около машинки какой-то предмет. Это был кусочек зеленого лишайника.
V
Во вторник Филип и Анжела пригласили друзей на прощальный обед, на котором Филип собирался читать отрывки из своего романа. Предыдущее воскресенье они провели за упаковкой вещей, а в понедельник Филип, торжествующе размахивая над головой толстой пачкой бумаги, сообщил жене, что книга закончена. Анжела не рассказывала ему о событиях субботней ночи; над домом нависла какая-то мрачная тень, и женщина знала, что ее слова ничего не изменят. Она лишь радовалась тому, что скоро они уедут отсюда и ей не придется проводить здесь зиму; она разделяла восторг Филипа по поводу окончания книги, по крайней мере внешне.
Супруги провели день, обсуждая планы на будущее, и, рано выпив чаю, Филип уехал к Роже; он договорился выпить с другом и обсудить кое-какие дела. У него были идеи насчет сада, он хотел построить высокую каменную стену, чтобы отгородить старое кладбище, — Анжела приветствовала эту мысль. Жизель осталась в доме, и Филип пообещал вернуться к девяти, чтобы лечь пораньше.
Необходимо было подготовиться к завтрашнему приему, и у Анжелы было много дел. День снова выдался жарким, закатное солнце окрасило горы в темный кармин, оставив долину во тьме. Стало холодать, вода на старой мельнице необычно громко звенела в наступившей тишине, облака густого тумана бесшумно поднимались над садом.
Кошки на улице решили устроить концерт. Анжела ушла за шерстяным свитером. Через какое-то время они с Жизелью переместились на кухню и продолжали разговаривать гам, но не стали выключать свет на террасе. Филип оставил Анжеле рукопись — она пообещала высказать ему свое мнение, когда он вернется, хотя чувствовала, что для чтения ей не хватит оставшихся трех часов.
Время от времени, разговаривая со служанкой, она оборачивалась и смотрела на стопку бумаги, лежавшую на террасе на рабочем столе Филипа. Жизели нужно было закончить уборку, и она отправилась за пылесосом. Анжела, прихватив с собой чашку кофе, села за стол на террасе. Она сама не знала, почему сделала так, но чувствовала, что роман Филипа следует читать на террасе, там, где он был написан. На титульном листе стояло: "В долине Дьявола".
Анжела с любопытством принялась за чтение. Это был самый необычный из романов Филипа. Молодая женщина была поражена отвратительными вещами, описанными в книге. Должно быть, прошел уже час, тишину нарушали лишь слабый шелест страниц и отдаленное гудение пылесоса. Нетронутый кофе давно остыл.
Внезапно Анжела вздрогнула, подняла голову и огляделась. Глаза ее блестели, она напряженно смотрела вокруг себя. Странно, но ей показалось, что на террасе вдруг стало ужасно жарко. Она знала, что к чтению последней части романа следует подготовиться. Она слишком тепло одета — надо переодеться. Десять минут спустя Анжела вышла из спальни с неприятным, похотливым выражением на лице, щеки ее пылали, в глазах горело желание. Она была почти обнажена — на ней была только легкая сорочка, почти не скрывавшая тело; волосы были аккуратно причесаны.
Анжела бесшумно прокралась мимо дверей комнаты, где Жизель вытирала пыль. Оказавшись на террасе, она набросилась на книгу и начала пожирать глазами строчки. Пробило восемь, ей оставалось лишь несколько десятков страниц. На лице женщины появилось сладострастное выражение, она дрожала всем телом. Она не обращала внимания на полупрозрачный туман, окутавший балкон. Напрягая глаза, Анжела стремилась к последней странице, которая должна была открыть ей великую тайну.
С пылающим лицом она читала то, чего нельзя было читать ни одной женщине. Ей показалось, что кто-то из глубины веков воззвал к ней. Она вспомнила хлыст с металлическим наконечником, и тело ее задрожало от возбуждения. Когда Анжела добралась до последнего предложения, у перил раздался какой-то шорох, но она не обратила на него внимания.
Она впитывала последние слова книги: "Обнажи свое тело, сними с себя одежду, забудь о стыде. Приготовься исполнить волю Повелителя. Приготовься, Невеста Дьявола".
Анжела вскочила на ноги, глаза ее были закрыты, кончик языка высунут, из-под ресниц выкатилась капля влаги.
— Возьми меня, Повелитель, — едва слышно выдохнула она.
Кто-то рванул ткань ее сорочки, обнажив грудь. Она почувствовала отвратительный запах тления, но счастливо улыбалась, когда иссохшие руки уносили ее…
VI
Вскоре после девяти Филип в отличном настроении вернулся от Роже, но, когда он вошел в дом, радость сменилась сначала удивлением, затем ужасом. Горничная Жизель лежала на диване в столовой, погруженная в неестественно глубокий сон. Проснувшись, она удивилась и ничего не смогла объяснить. Последнее, что она помнила, — это как она вытирала пыль. Филип обыскал весь дом, зовя жену по имени.
