— Что вы хотите? — умоляющим голосом вопрошала несчастная. — Ведь я должна заботиться о ребенке. Пожалуйста, не делайте мне больно! Мне нужно присматривать за малышом!
Мужчина сорвал с нее юбку. "Господи, только не это, — мысленно молила Марджори. — Ради всего святого, только не это!" От ужаса и беспомощности ноги стали словно ватные, женщина начала падать, но незнакомец опять тряхнул ее и поставил вертикально, при этом голова так сильно ударилась о дубовый ствол, что она почти потеряла сознание.
Что было потом, она помнила смутно. С нее сорвали белье. Мужчина пытался овладеть ею. Такой сухой, мучительный, такой холодный. Даже оказавшись глубоко в ее плоти, он все равно был словно ледяной. Марджори чувствовала капли дождя на лице. Слышала дыхание мужчины: размеренное отрывистое хах! хах! хах! Затем он ругался какими-то непонятными словами, подобной брани ей прежде слышать не доводилось.
Она уже собиралась произнести "Мой малыш", когда он ударил ее еще раз. Двадцатью минутами позже, на автобусной остановке на улице Бэйсуотер, ее нашла пара американцев, желающих узнать, как добраться до Трейдер-Вика.
Коляску нашли у дуба, и она была пуста.
— Надо бы нам уехать отсюда на некоторое время, — сказал Джон.
Марджори сидела у окна, покачивая в руках чашку чаю с лимоном. И смотрела по ту сторону улицы Бэйсуотер, куда вглядывалась постоянно и днем, и ночью. Волосы она обстригла совсем коротко, а бледное лицо напоминало восковую маску. Одевалась она в черное, непременно в черное.
Часы на каминной полке пробили три. Джон заговорил снова:
— Мы будем поддерживать связь с Нестой. На тот случай, если будут какие-нибудь благоприятные вести.
Марджори обернулась и слабо улыбнулась. Джон все никак не мог привыкнуть к потухшим глазам жены.
— Благоприятные вести? — переспросила она, иронизируя по поводу эвфемизма мужа.
Уильям пропал шесть недель назад. Похититель или убил его, или решил оставить у себя навсегда.
Джон лишь пожал плечами. Мужчина он был коренастый, приятной наружности, только чересчур застенчивый. Он даже думал, что никогда не женится, но, встретив Марджори на вечеринке в честь совершеннолетия младшего брата, сразу же был очарован сочетавшейся в ней робостью и резвостью, а также полетом воображения. Она поведала Джону о том, о чем ему прежде не доводилось слышать ни от одной девушки, и тем открыла ему глаза на незамысловатое очарование повседневной жизни.
Но нынешняя Марджори замкнулась в себе и предавалась горю, а Джон обнаружил, что с течением времени словно превращается в инвалида, будто он лишился способности различать цвета и вообще видеть свет. Если не было рядом Марджори, то он не замечал прелести весеннего дня, ведь только она могла объяснить Джону, отчего все вокруг дышит вдохновением.
Она напоминала умирающую, а он потихоньку слеп.
В библиотеке зазвонил телефон. Марджори отвернулась к окну. В тусклом полуденном тумане непрерывно сновали туда-сюда такси и автобусы. Но, обособившись от всей этой суеты, за оградой стояли темные неподвижные деревья Кенсингтонских садов и скрывали тайну, за которую Марджори отдала бы все на свете: зрение, душу, да и саму жизнь.
Где-то там, в Кенсингтонских садах, все еще жив Уильям. Она знала это, чувствовала так, как может чувствовать дитя только мать. Она изо всех сил напрягала слух, пытаясь различить среди шума движения его крик. Ей хотелось выскочить на середину улицы Бэйсуотер, предостерегающе подмять руки и выкрикнуть: "Остановитесь же! Остановитесь хоть на минуту! Пожалуйста, остановитесь! Мне кажется, что я слышу плач моего мальчика!"
Запустив пальцы в густые каштановые волосы, из библиотеки появился Джон:
— Звонил старший инспектор Кроссланд. Получено заключение судебной экспертизы. Твою одежду разрезали с помощью какого-то садового инструмента, по-видимому садовыми ножницами или серпом. Они собираются навести справки в теплицах и магазинах "Все для сада и огорода". Как знать, вдруг нападут на след. — Он помолчал, а потом добавил: — Это не все. Им передали заключение о ДНК.
Марджори вздрогнула. Ей не хотелось думать об изнасиловании. По крайней мере не сейчас. Она подумает об этом позже, когда найдется Уильям.
Когда Уильям найдется, она сможет съездить отдохнуть от этого кошмара и попытается оправиться. Когда Уильям найдется, ее сердце сможет биться вновь. Марджори чувствовала, что становится совершенно сумасшедшей, — столь страстно желала она прижать сына к груди. Только бы вновь почувствовать, как крохотные пальчики сжимаются вокруг ее…
Джон откашлялся.
— Кроссланд говорит, что в заключении о ДНК было нечто чрезвычайно странное, поэтому его готовили так долго.
Марджори не отвечала. В садах ей почудилось какое-то движение. Женщине показалось, что в высокой траве под деревьями мелькнуло что-то маленькое и белое, будто махала крохотная ручонка. Но когда она отодвинула тюль, чтобы лучше видеть, маленькое и белое пятно появилось из-под деревьев и оказалось всего лишь силихем-терьером, весело помахивающим хвостиком.
— Если верить заключению о ДНК, то напавшего на тебя мужчину нельзя назвать по-настоящему живым.
Марджори медленно повернулась к мужу.
— Что? — переспросила она. — Что ты имеешь в виду?
Сам Джон явно был сбит с толку:
— Не знаю. Ведь это кажется полнейшей бессмыслицей, верно? Но именно так сказал Кроссланд. Дословно он выразился так: мужчина был мертв.
— Мертв?! Как мог он быть мертв?
— Ну, похоже на то, что в данных результатов исследования очевидны некие отклонения от нормы. То есть я не хочу сказать, что тот мужчина был на самом деле мертв.
— Мертв, — шепотом повторила Марджори, словно теперь наконец-то ей стало все ясно. — Он был мертв.
Ранним утром в пятницу, в пять минут шестого, Джона разбудил телефонный звонок. В окно спальни барабанил дождь, позади дома рычала мусороуборочная машина.
— Говорит старший инспектор Кроссланд, сэр. Боюсь, у меня дурные вести. Мы нашли Уильяма в фонтанах.
Джон сглотнул.
— Понятно, — произнес он.
Как ни абсурдно, но ему хотелось спросить, жив ли Уильям, хотя живым он быть никак не мог. Но голос отказывался повиноваться ему.
— Посылаю к вам двух офицеров, — продолжал старший инспектор. — Один из них — женщина. Можете ли вы быть готовы через, скажем, пять-десять минут?
Джон бесшумно повесил трубку. Недвижимым замер, сидя на постели, обхватив колени руками, в глазах стояли слезы. Потом он сглотнул, вытер глаза и мягко потряс Марджори за плечо.
Она пробудилась и посмотрела на него непонимающим взглядом, словно только вернулась из других миров.
— Что? — гортанно спросила она.
Джон пытался заговорить и не мог.
