В 1987 году ЦРУ предупредило Белый дом о том, что кризис в СССР углубляется: реформы не срабатывают. В том же году аналитики указали также на противоречия между советскими республиками, а в 1988 году была велика вероятность того, что Горбачев приступит к значительному и одностороннему сокращению военных расходов. В июле 1989 года Гейтс направил в Белый дом служебную записку, где указывал, что «всё более и более вероятно, что через год или два народное восстание, политические потрясения и акты насилия еще больше усугубят нестабильность, царящую в СССР». Осенью 1989 года Гейтс и советник по национальной безопасности даже разрабатывали план, предусматривающий подготовку к «возможности» развала Советского Союза.
ЦРУ располагало данными, указывающими на неизбежный взрыв советской системы. Но оно предпочитало цифры словам и поэтому не говорило о выводах, которые напрашивались: СССР исчезнет, прежний международный порядок заканчивается.
ЦРУ не делало окончательных выводов по ряду причин. Во-первых, дело «Иран-контрас» дестабилизировало его. Ситуация не была благоприятной для дерзких, новых идей, для борьбы мнений. Позиция ЦРУ не была достаточно сильной, чтобы противостоять скептицизму многочисленных чиновников Вашингтона по поводу «реальных» намерений Горбачева. А наиболее дальновидные аналитики не находили никакой поддержки у высокопоставленных лиц ЦРУ, слишком занятых «делами»… Напомним также катастрофические последствия действий двойного агента Олдрича Эймса на агентурную разведку в СССР. По его вине дюжина агентов была разоблачена и уничтожена.
Наконец, была и более глубокая причина: существование «советского медведя» до такой степени укоренилось в повседневной работе аналитиков ЦРУ, что им было очень трудно переступить порог и вообразить мир без него.
Никакой документ, напротив, не позволит формально ответить на второй аргумент Мойнихана. События в СССР действительно свидетельствовали о том, что в советской системе начинался упадок. Она просуществовала почти целый век, но История рассудила, что ей приходит конец. Некоторые тогда скажут, что ЦРУ не сыграло решительной роли ни в одном из конфликтов холодной войны или еще, что оценки ЦРУ лишь изредка удерживали президента от осуществления его проектов. Другие, напротив, старались доказать важность ЦРУ и его тайных операций в сдерживании коммунизма.
Помимо дебатов об эффективности ЦРУ подчеркнем скорее его важную роль в оказании психологического влияния на американское правительство. ЦРУ вселяло в него «уверенность». Правильно или нет, оно позволяло ему считать, что оно способно предвосхищать маневры Советского Союза и особенно избежать внезапной атаки. «Мы следили за их самолетами, кораблями, их ракетами, их армиями. Мы знали, где они находятся», — с гордостью заявлял Гейтс. Без этой уверенности какова была бы политика Вашингтона? Более сдержанной или намного более агрессивной? В определенной степени ЦРУ внесло, вероятно, свой вклад в то, что война оставалась холодной. Можно предположить не без оснований, что каждый из двух блоков мог бы вести себя еще более решительно, если бы не думал, что противник будет предупрежден службами разведки.
Мойнихан находит нескольких сторонников, поддерживающих его мнение, что ЦРУ является реликтом холодной воны — динозавром, принадлежащим далекому прошлому. Но конгресс не поддерживает его проект упразднения ЦРУ. Напомним, что конгресс принял решение о создании ЦРУ до начала холодной войны. Но в 1991 году Соединенные Штаты оказались более чем когда-либо замешаны в международные дела. Они не могут ни полностью доминировать в них, ни выйти из игры и вернуться к изоляционизму, как в былые времена. Необходимость диктует закон: Америка всегда нуждается в часовом. Одна угроза исчезла, но другие, в будущем, по определению, неясны. Уильям Колби, несмотря на отставку, выступает на защиту этой точки зрения: «Мы демонтировали наш разведывательный аппарат после двух мировых войн прежде, чем осознали, что мы всё еще нуждаемся в нем. Не совершим снова ту же ошибку! Реформируем его, сократим его бюджет. Но не уничтожим его. Кто знает, с кем мы будем иметь дело через десять лет?»
Американские граждане тоже не выступают за роспуск ЦРУ. Тем не менее они придерживаются разных мнений о важности ЦРУ в будущем. Опрос, проведенный в 1991 году «Нью-Йорк таймс», показал, что 46 процентов опрошенных считают, что нужно уменьшить бюджет ЦРУ; 45 процентов — что бюджет должен остаться тем же; 5 процентов высказались за увеличение бюджета.
«Сильная нация должна иметь сильный разведывательный аппарат», — утверждает президент Буш во время одной из пресс-конференций. Однако это не помешало тому, что он не смог воспрепятствовать снижению финансирования, так как Соединенные Штаты больше не находятся в состоянии войны, даже холодной. Бюджет армии сокращается, а вместе с ним, автоматически, и бюджет разведки.
В этот период «демобилизации» конгресс повел себя примерно также, как в 1947 году. Он берет инициативу в области разведки, хочет усилить полномочия директора ЦРУ, чтобы компенсировать снижение средств, какими располагает разведывательное сообщество: те, что останутся, будут более централизованы. Именно таким образом конгресс намерен сохранить состояние бдительности, используя «дивиденды мира».
Другой бывший директор ЦРУ, Стэнсфилд Тернер, участвует в дебатах о реформе разведки. Он поддерживает демарш конгресса, но считает, что следует идти еще дальше: разъединить дирекции ЦРУ и разведывательного сообщества. «С упадком СССР, — объясняет он, — агентства американской разведки столкнулись с проблемой реорганизации их средств в рамках совершенно иной стратегии. Необходимо обсудить, как проводить реорганизацию и какие организационные изменения она повлечет за собой. По моему мнению, она должна включить создание нового поста — национального директора разведки». Тернер призывает покончить с «федералистской» структурой, которая, несмотря на создание ЦРУ, характеризует американскую разведку. Именно при этом условии, уточняет он, будут четко определены приоритеты и будет осуществляться согласованное руководство службами разведки.
В конгрессе мнения разделились. Некоторые оставались приверженцами федералистской структуры, которая гарантировала разные подходы и здоровую интеллектуальную конкуренцию. Другие считали, что она мешает эффективности служб. Они предлагают создать пост национального директора разведки. Но Дик Чейни, министр обороны, воспользовался своим влиянием, чтобы сказать последнее слово: подобная реформа предоставила бы «полномочия, не соответствующие национальному директору разведки, так как он тогда руководил бы и действиями министерства обороны. Но чтобы они оставались эффективными и отвечали требованиям времени, они должны направляться и контролироваться своим министром».
Буш считает, что Вебстер недостаточно энергичен, чтобы помочь ЦРУ адаптироваться к новой ситуации, что судья недостаточно силен, чтобы противостоять проблемам этого переходного периода. В августе 1991 года президент не удерживает Вебстера, когда тот решает уйти в отставку под напором критики, обрушившейся на него после войны в Персидском заливе. Буш вскоре останавливается на кандидатуре Гейтса, заместителя директора ЦРУ. Президент считает его «мудрым», дальновидным, понимающим ЦРУ и глубокий смысл его миссии.
