– Скажи спасибо, что маленькая, – резко бросила Клэр. – Иначе Коки мог бы подумать, что это ты подошла к французскому окну, ступая в мои следы, и убила деда.
– Вот дура! Как бы я могла это сделать, если ты оставила их перед тем, как обнаружила его мертвым, а убит он был несколько часов назад!
– Девочки, не ссорьтесь! – воскликнула Белла.
– Клэр вечно выламывается!
– Ты просто завидуешь, вот и все, – сказала Клэр, пытаясь обратить перепалку в шутку.
«Право, Пета ведет себя как избалованный ребенок, и все потому, что ей самой хочется присматривать за Антонией. В конце концов, если бы Филип не встретил Элен после возвращения домой, когда он еще толком меня не знал, Антония могла бы быть моим ребенком», – с горечью думала Клэр.
Обида была столь сильной, что, казалось, растекается по жилам, словно яд, и прорывается наружу сотней болезненных язв.
Однако женская перепалка не привлекла ничьего внимания.
– Послушайте, Коки, а если убийца вообще не входил внутрь? – подал голос Эдвард. – Может, он просто воткнул в Бро шприц и втолкнул его внутрь, а тот проковылял по коридору и упал в гостиной!
– А как он тогда написал это «признание» на полу? – спросил Филип.
– Хороший вопрос! Ну, возможно, он взял длинную палочку и сделал надпись вверх ногами! Нагнулся от двери и накорябал!
– Вряд ли, – отрезал Кокрилл. – Буквы маленькие, тонкие и очень аккуратные, словно их начертили спичкой, и, видимо, так оно и было. Палочка не дрожала и не оставила никаких отметин, а ведь до входной двери футов восемь, не меньше! Представьте, как сложно орудовать тонкой палкой такой длины. И не забывайте, что все это происходило в темноте или по крайней мере в сумерках. Да, светила луна, и убийство произошло перед рассветом, но в коридоре все равно было темно. И убийца вряд ли рискнул бы воспользоваться фонариком, зная, что в саду дежурит полицейский.
– Да что толку от вашей полиции, Коки! Полный тухляк!
– Я оставил патрульного, но территория большая, а у нас не хватает людей, потому что все в армии, – спокойно объяснил Кокрилл. – Я передам ваши претензии констеблю, Пета, но боюсь, что они запоздали. Он надеется, что больше его на убийство не пошлют, а я постараюсь, чтобы его надежды сбылись!
У Петы было доброе сердце.
– Коки, голубчик, не будьте так жестоки! Это тот симпатичный парень со смешным носом? Бедняжка, ну разве он виноват… я имею в виду не его нос, а то, что он не видел, как убили Бро. Если он находился за домом, то это очень далеко от павильона, и он вполне мог все прошляпить. Простите его, Коки! Скажите ему, что я за него заступилась, и не сердитесь на беднягу хотя бы ради меня!
Клэр была на грани нервного срыва. Страшная утренняя находка потрясла ее, похороны деда превратились в настоящее испытание, а теперь еще и волнение Филипа по поводу ареста Элен, означавшее, что он по-прежнему любит жену, а ее собственные надежды удержать его становятся все более призрачными. Она почувствовала, что просто не может выносить идиотские сантименты Петы по поводу констебля, размахивание руками и демонстративную отзывчивость, добросердечие и всепрощение с целью произвести впечатление на Коки (но прежде всего, конечно, на Стивена).
И уже не скрывая раздражения, она произнесла:
– Прекрати, Пета, нашла время придуриваться! Мало нам еще досталось! Этого парня поставили, чтобы он нас охранял, а он вместо этого ворон ловил. Если Коки считает, что его следует наказать, мы возражать не будем.
Инспектор Кокрилл был непревзойденным мастером подливать масло в огонь и раздувать чуть тлеющие угольки эмоций, раздражительности и потери контроля над собой.
Пожав плечами, он проговорил:
– Вы так говорите, Пета, словно я нянька для здешних констеблей. Что вы от меня хотите? Чтобы я угостил его ириской?
– Да, но бедняжка…
– Не обращайте на нее внимания, Коки! Ну, и кто из нас сейчас выламывается?
– Да что с тобой, Клэри? Неужели я, не могу сказать, что мне жалко этого парня?
«И чего я так распсиховалась из-за пустяка?» – подумала Клэр. Но ее уже понесло. Вскочив на ноги, она со злостью крикнула:
– От твоего кривляния всех уже тошнит!
– Клэр! Клэр! – попыталась осадить ее Белла.
Пламя, наконец, разгорелось – хворост вспыхнул, нервное напряжение прорвалось наружу, развязав языки и дав волю жестам и предательски дрожавшим рукам.
– Честно говоря, Клэр…
– Черт бы тебя побрал, Пета!..
– Можно подумать, что…
– Почему бы не сказать об этом прямо?..
Кокрилл сновал между ними, как злой дух, подбрасывая в костер дровишки.
– Клэр, неужели вы и вправду думаете, что Пета ничуть не расстроена этими убийствами? Пета, вы хотите сказать, что Клэр заинтересована в смерти вашего деда? Но, доктор, Клэр ведь только что сказала… Простите, леди Марч, но Пета настаивает… Эдвард, дорогой мой, но ведь ваши кузины обвиняют друг друга.
– Клэр, эта идиотская история с моими отпечатками вовсе не дает тебе права говорить мне такие ужасные вещи. Я не знаю, почему их не оказалось на телефоне. Я подняла трубку голыми руками, как это делают все. Белла, разве не так? Ты же там тоже была и можешь это подтвердить. Разве я надевала перчатки или что-нибудь подобное?
– Пета, дорогая, Клэр вовсе не считает…
– Считает. Только потому, что она вроде бы вне подозрений, она так легко обвиняет других. А вот я думаю, что Клэр как раз единственная из нас, кто мог это сделать! Я никогда не поверю, что такое могли сотворить Белла, Эдвард или Филип, даже если бы видела это собственными глазами. А вот она…
– Неужели ты думаешь, дуреха, что я убила деда из-за каких-то жалких трех-четырех тысяч фунтов стерлингов?
– Да, если хочешь знать. Ты всегда думала только о себе.
– Тогда, может быть, ты объяснишь, зачем они мне так понадобились? У меня хорошая работа, я никому ничего не должна, и меня никто не шантажирует, хотя с твоим больным воображением это может показаться странным.
– Работа у тебя лишь потому, что все приличные журналисты сейчас на фронте. Господи, столько лет сидишь на Флит-стрит и даже не имеешь связей, чтобы уберечь нас от скандала! Когда мужчины вернутся с войны, тебя моментально выставят вон – и что тогда?
Удар был нанесен столь искусно, что Клэр даже не пыталась возражать, однако правда лишь привела ее в ярость.
– Только потому, что я не опускаю планку, пишу грамотно и без трескотни… А с тобой, кстати, та же история. Если ты подалась в волонтерки, это вовсе не значит, что ты сможешь зарабатывать на жизнь после войны. Медсестры из тебя все равно не получится, ты просто пустое место. И что бы ты делала, если бы дед выкинул тебя из завещания? Ведь до того, как присосаться к Красному Кресту, ты не заработала ни пенни.
