Изабель, не догадываясь о присутствии посторонних ушей, с довольной миной отправилась спать: с Эрла много не возьмешь, но у него имелись «ожидания». Когда-нибудь он станет состоятельным, и если этот брак совершится… У нее уже имелся план на собственную жизнь, когда мед в устах мужчин обратится в желчь и полынь. Тихо напевая себе под нос, Изабель бросила сумочку на диван и, зевая, как маленькая кошечка, стала раздеваться, бросая детали одежды на ковер. Вот уж правду говорят: все всегда к лучшему в этом лучшем из миров! Нужно только набраться терпения и не упускать возможностей… а еще доверять своей удаче.
Какой-то клочок бумаги выпал из сумки. Она подняла его и разворачивала, пока шла, обнаженная и золотистая, в ванную комнату. Множество маленьких человечков, нарисованных Чарити Эксмут, а на обратной стороне… «Господи, что за детские шалости!» – сказала Изабель, комкая бумагу и бросая ее в унитаз.
Ведь и правда – кому может понадобиться ее убивать?
Эрл Андерсон завел машину в гараж, выключил двигатель и устало поднялся по узкой лестнице. Черт бы побрал бессердечную Изабель! В свете ее возможного вмешательства новорожденный проект брака с Перпетуей внезапно сделался для него ужасно важным. Он редко заглядывал правде в глаза, но сейчас вдруг увидел себя таким, каким был на самом деле, – стареющий актер на вторых ролях, в профессии, где так много значат молодость и привлекательная внешность. Потом с болезненным беспокойством осмотрел отступающую ото лба линию волос и расплывающуюся талию – что для других мужчин служило бы не более чем предметом унылой шутки. Тщательно культивируемая репутация гуляки и кутилы показалась Эрлу внезапно ничтожной и довольно жестокой: «доступные» актрисы среднего возраста, «доступные» впечатлительные девушки… Он сорил деньгами, когда мог, однако слишком часто его счета в пабах оплачивали приятели в память о лучших временах: временах фронтовых концертов, безрадостной работы, равнодушной актерской игры, время от времени наэлектризованной присутствием в зале театрального деятеля, который «мог бы оказаться полезным»… Следовало признать: он был тем еще пройдохой. Пройдохой и обманщиком, непрестанно исполнявшем роль, которую сам для себя создал. Даже выдумки о дяде и наследстве – он так часто этим хвастал, что и сам почти поверил в существование старика! На миг Эрл подумал: неужели Изабель и впрямь полагается на этот мираж грядущего богатства? Нет, вряд ли, Иезавель сама была слишком опытной обманщицей. И все же…
Телефон давно отключили за неуплату счетов, поэтому он спустился к телефонной будке и набрал ее номер. Изабель, только что вышедшая из ванны, велела ему идти ложиться спать и не устраивать суеты… и, кстати, кто-то пишет ей глупые записки с угрозами; забавно, правда? Эрл положил трубку, отыскал в кармане еще два пенни и набрал номер Пеппи.
– Привет, милая. Надеюсь, не разбудил?
Голос Перпетуи звучал напряженно:
– Нет, я не спала. Ты знаешь, произошло нечто ужасное.
И она рассказала ему о пугающей записке.
Эрл успокоил ее:
– Изабель тоже такую получила. Кто-то в Элизиуме решил над вами подшутить. Не забивай ерундой свою красивую головку. – И, поскольку эта глупая тема занимала все ее мысли, ничего не сказал о том, что занимало его собственные. – Иезавель спустила записку в унитаз. Сделай то же самое и ложись спать. Спокойной ночи, моя милая.
Он вернулся в квартиру, включил электрический камин и стал ждать, когда его красное свечение подожжет скрученную бумажку, чтобы он мог прикурить сигарету.
Загасив пламя, он заметил, что бумага разрисована с одной стороны человечками, цифрами и перекрещенными линиями. С другой стороны было написано: «ЭРЛ АНДЕРСОН, ТЫ БУДЕШЬ УБИТ…»
Этот листок бумаги он достал из кармана – вероятно, записку подложили не ранее часа назад. И Изабель получила такую же, и Перпетуя. А он, Изабель и Перпетуя…
Никакими силами невозможно было стереть воспоминание о побелевшем лице того мальчика – когда он, Изабель и Перпетуя отправили его на смерть.
Глава 3
Инспектор Кокрилл знал Перпетую Кирк еще по прежним дням в Северном Кенте. Инспектор Кокрилл знал почти всех в Северном Кенте. В начале войны он заметил ее имя в газетах в связи с печальным делом о самоубийстве. Он тогда приехал в Лондон и тайно провел небольшое частное расследование. Коки терпеть не мог Лондон: все спешат, бегут, мечутся и говорят с иронией: «А вот и наш инспектор – гроза преступного мира…»
Тем не менее сейчас он снова был в Лондоне. Сидя на краешке раскладного дивана Перпетуи Кирк, он вертел сигарету в темных от никотина пальцах и вглядывался в лицо собеседницы пронзительными ярко-карими глазами – стреляный деревенский воробей, запертый на время в городской клетке и не получающий от этого никакого удовольствия.
– Так вышло, Пеппи, что я приехал на несколько дней. Получил твое письмо, и вот я здесь. Что произошло?
Его строгий тон давал понять, что произойти должно было что-то, стоящее всех этих забот, – а не то!.. Кокрилл затянулся, прикрывая сигарету от сквозняка худой загорелой рукой.
– Коки, я прочитала в газетах, что ты приехал в Лондон на эту вашу конференцию, и вот набралась храбрости тебе позвонить… Надеюсь, ты не против.
– Я уже сказал, что не против, – проворчал он. – Выкладывай, что тебя беспокоит.
Пеппи сидела перед ним, сжавшись комочком в единственном кресле, и выглядела очень юной и беспомощной. Она напомнила инспектору ее красавицу-мать, – он горячо надеялся, что Пеппи не выросла такой же дурехой.
– Ладно, не обращай на меня внимания – всем известно, какой я брюзга! Что случилось, детка?
И Пеппи рассказала ему о рыцарском спектакле в Элизиуме, о собрании труппы и репетициях, поведала все про Изабель, Двойного Брайана, Мамудорогую и мисс Сволоч… нет, Сволок, мистера Порта и Эрла Андерсона. И о записках с угрозами.
– Коки, ты думаешь, я встревожилась зря? Или мне есть о чем беспокоиться?
– Пожалуй, пятьдесят на пятьдесят, – задумчиво произнес инспектор, глядя на дымок сигареты, вьющийся между его пальцев. – Да, вполне вероятно, что это так называемый розыгрыш. Однако розыгрыш жестокий, с гораздо более злым намерением, чем просто вас троих озадачить. С другой стороны, если некто всерьез замышляет убийство, особенно убийство с мотивом мести, он склонен оповещать жертву заранее. Быстрая и неожиданная смерть ему не кажется достаточной расплатой: он хочет увидеть, как жертва страдает.
– Или он желает быть… честным.
– Что ж, весьма британский взгляд на вещи, – сухо сказал Кокрилл. – Не стреляй в сидящую птицу, да?
C какой птицей можно сравнить бедную Пеппи? С чибисом, подумал он, и представил себе маленького чибиса, неподвижно лежащего в траве: мягкие гладкие перья поблескивают, красивая головка болтается на безжизненной шейке…
– Жаль, я выбросила ту записку, – виновато проговорила Перпетуя. – Но Эрл сказал, что Изабель выбросила свою в унитаз и что я должна сделать то же самое. Потом, правда, он тоже такую получил…
