Перпетуя, думая лишь об Эрле, машинально протянула руку и подняла крышку коробки. Сложенная папиросная бумага, а под ней – светлая и прозрачная, с крошечными истребителями… или это перевернутые чайки?.. штора из ванной Эрла! Все четверо тупо уставились на посылку. Перпетуя даже не успела удивиться, настолько была поглощена мыслями об Эрле, которого так хорошо знала, Эрле, которому она нравилась, Эрле, который был к ней всегда добр – а теперь стал убийцей.
Чарлзворт снова сказал:
– Красный рыцарь. Убийца. Андерсон!
Перпетуя приподняла складку промасленного шелка с чайками.
Темные волосы. Сизое лицо. Мазок крови, запекшийся и черный… Безжизненные голубые глаза Эрла Андерсона глянули прямо в ее глаза.
Глава 9
Вечером после убийства Изабель одна влюбленная пара, держась за руки, села под кустом на труп Эрла Андерсона – и никогда больше они не испытывали друг к другу прежних чувств. Обезглавленное тело лежало в высокой траве неподалеку от главной дороги на Мейденхед, а рядом валялся совершенно обычный хлебный нож с лезвием, покрытым запекшейся кровью, и деревянной обугленной ручкой, которую, конечно, подожгли преднамеренно, чтобы уничтожить отпечатки пальцев. Вокруг не было ни крови, ни каких-либо признаков борьбы. Следы от подошв, уже не очень отчетливые, принадлежали, по-видимому, ботинкам жертвы, лежавшим здесь же, рядом с телом. Сопоставив разные факты, эксперты пришли к заключению, что мужчина мертв не более сорока восьми часов – возможно, намного меньше.
– Понимаешь, дружище, окоченение начинается с головы и шеи, а в нашем случае шея…
Шея выглядела весьма непривлекательно. Чарлзворт поежился в холодном маленьком морге.
– Нельзя сказать что-то более определенное?
– Имей терпение. Я только что пришел с завтрака, а тут на меня вываливают твои головы и тела.
Чарлзворт склонился поближе рассмотреть выпотрошенный труп на столе.
– А ты уверен, что голова от этого тела?
– Мой дорогой мистер Честертон, избавьте нас от своих фантазий! У нас тут не груды безголовых тел, чтобы спутать… по крайней мере, не на этой неделе. Вы нашли голову, потом нашли тело, и по странному совпадению они друг другу подходят.
– Ты ничего не знаешь о фантазиях, если не работаешь с делом Изабель Дрю, – мрачно сказал Чарлзворт. – У меня там башни, рыцари в доспехах, библейские мотивы, и в довершение всего мелкий бес по фамилии Кокрилл сводит меня с ума, высказывая вслух мои мысли раньше, чем они приходят мне в голову, не говоря уже о тех мыслях, которые мне в голову не приходят.
Литлджон, патологоанатом, весело предположил, что инспектор Кокрилл, очевидно, решил специализироваться на обезглавленных трупах. Он вопросительно указал пальцем на стол.
– Почему ему отрезали голову? Пока неизвестно?
– Убийца хочет запугать одну несчастную девушку. А целое тело по почте не пошлешь – у них ограничение по весу… пятнадцать фунтов? Полагаю, причиной смерти было не обезглавливание?
– Я еще не успел как следует его осмотреть. Неофициально пока могу сказать, что беднягу сначала стукнули по голове банальным тупым предметом – на затылке здоровенный синяк. Затем задушили, подойдя со спины, вероятно, так же, как ту женщину. Убийцы всегда повторяются. Потом отделили голову. Кем бы убийца ни был, он резал ножом – особых навыков не требуется. Вообще-то это жутко трудно сделать. Он наверняка потратил на это немало времени.
– Он? А могла это сделать женщина?
– Да любой мог! Не знаю, стала бы женщина… впрочем, это всего лишь сентиментальность. Хорошенько стукнуть по затылку – пара пустяков. Удушение требует немалых сил, но если жертва без сознания, то надо только найти правильный захват и крепко сжимать, пока не отдаст концы. Ну а потом, как я уже сказал, убийца резал ножом. К обеду закончу официальный отчет.
С вредным инспектором Кокриллом Чарлзворт встретился в чайной напротив.
– Как, черт возьми, кликнуть официантку, не назвав ее «мисс»?
Кокрилл, не имея таких затруднений, сразу же ее кликнул. Они заказали кофе.
– Утром меня вызывали на ковер, – угрюмо произнес Чарлзворт. – Мой шеф не очень-то справедлив. По-моему, он думает, что я должен был как-то предотвратить этот… этот акт Саломеи.
– Ваш шеф думает, что вы должны были что-то в связи с этим предпринять?
– Ну видимо. Хотя не понимаю, как я мог бы это предотвратить. Должен признаться, я искал человека живым или мертвым – но не по частям, – сказал Чарлзворт, намазывая тост бледным виноградным желе с полосками сырой морковки, которое здесь, как во многих подобных заведениях, выдавали за апельсиновый джем. – Вы-то, наверное, заранее знали, что голова Андерсона, завернутая в его занавеску для ванной, уже едет к Перпетуе Кирк?
– Нет, – ответил Коки. – Я не знал о голове. Хотя считал вероятным, что Андерсон мертв.
– Из-за таинственного Рыцаря слева?
– Для Изабель рыцарем слева был Эрл Андерсон. Почему же тогда он таинственный?
И Коки снова повторил маленький стих:
О, Изабель, твое лицо сияет красотою!
Все рыцари к тебе спешат с хвалою.
А кто ж принес сию малую дань?
Таинственный рыцарь по левую длань.
– Этот стих многое может нам поведать, не так ли?
– Да, конечно! – горячо сказал Чарлзворт. (Это многое объясняет!)
– Первое, что приходит в голову: совсем не в характере Изабель Дрю носить такую глупость у сердца. Скорее, она просто сунула бумажку в лиф, потому что больше некуда было ее деть. Отсюда следует, что она получила записку уже после того, как надела серебряное платье. Если бы она получила ее в гримерке, она наверняка просто положила бы ее в сумочку. Как я уже говорил, сама формулировка стиха намекает на то, что записка не вручена ей автором, а каким-то образом отправлена ей или где-то была для нее оставлена. Таким образом, есть основания предположить, что записку и брошь она обнаружила в башне. Конечно, этому нет никаких доказательств.
– И нет никаких доказательств тому, что «данью» была именно брошь!
– Совершенно верно. Но при ней не было никаких других украшений, а тот факт, что застежка броши проколола бумагу, по-видимому, говорит о том, что Изабель сначала сунула записку в лиф, а уж затем прицепила брошь. К тому же брошь на вид совершенно новая.
– Потом она подошла к балкону и подалась вперед…
– Чтобы увидеть «таинственного рыцаря»…
– В доспехах которого был не Эрл Андерсон, – подхватил Чарлзворт. И добавил задумчиво: – Кстати, Эрл Андерсон многие годы дружил с Изабель, не испытывая к ней романтических чувств. Если его внезапно сразила любовь, полагаю, он назвал бы себя «таинственным», ведь Изабель вряд ли могла ожидать от него подобных знаков внимания.
