– Смотря насколько случайны эти приятели, – сказал сержант Бедд, присаживаясь на краешек стула с такой осторожностью, словно боялся, что тот вскрикнет от боли, если он перенесет на его хилые ножки весь свой вес.
– Естественно, все они утверждают, что Джонни Вайз был «случайным» знакомым. Мисс Сволок играла с ним в теннис, Брайан Бриан сталкивался с ним на вечеринках, мистер Порт считал его очаровательным парнем, миссис Порт его любила – мистер Порт даже обмолвился, что Джонни напоминал миссис Порт их умершего сына. Якобы никто из них не дружил с ним близко. И мы ничего не можем проверить – все записи исчезли в дыму японских пожаров, друзья и родственники мертвы или разъехались по миру. Приходится верить на слово.
– Я никогда не знал Джонни Вайза, – на всякий случай сказал Джордж.
– Вам было лет девять, когда он умер.
Джордж побледнел еще на полтона.
– А как насчет его семьи? – быстро спросил он.
– Насколько нам известно, его семья состояла из отца, матери и двух или трех братьев. Некто с такой же фамилией был убит японцами в первые дни вторжения – возможно, родственник. У Джонни был близнец, и в классической ситуации именно он был бы убийцей – надо ведь отомстить за смерть брата. Однако в нашей маленькой труппе нет никого, кто подходил бы на роль близнеца, так что эта версия отпадает. – Чарлзворт нарисовал нескольких человечков, символизирующих «труппу», и ставил над ними галочки, пока говорил. – Джонни погиб в двадцать три или двадцать четыре года. Сейчас ему было бы около тридцати. Мистеру Порту хорошо за пятьдесят, Эрлу Андерсону не меньше сорока пяти, вам – семнадцать, а Брайану Бриану – тридцать девять.
– Так он говорит, – вставил Джордж.
– Нет, – возразил Чарлзворт. – Не просто «так говорит». Между чуть более тридцати и чуть меньше сорока есть заметная разница, и Брайану Бриану – чуть меньше сорока. Это видно по его походке и манерам, по его… по его глазам, волосам и зубам. Короче, он не молодой человек.
И он отметил галочкой Двойного Брайана.
Джордж многому научился, наблюдая за матерью, которая неплохо зарабатывала, копируя чужие идеи. Он долго сидел и размышлял, тонкие пальцы ерошили мальчишескую прическу.
– Действительно, он… то есть Красный Рыцарь… показался мне довольно маленьким, когда выходил через арку. Ниже ростом, чем Андерсон. Пожалуй, если бы я тогда об этом задумался, я бы решил, что так влияет горе: мол, каким маленьким, несчастным и жалким он выглядит. Ведь он знал ее много лет – я имею в виду, что Эрл Андерсон знал Изабель много лет. И она выглядела ужасно. Я мельком увидел ее лицо, когда он ее приподнял.
– Только мельком?
– Да, мешал его плащ. Я до сих пор не понимаю…
Чарлзворту недосуг было прояснять ситуацию для юного Эксмута. Он резко поднялся (стул издал облегченный стон) и стал расхаживать по комнате. Его пальцы скрутили бумагу, на которой он рисовал, и он с вызовом указывал маленьким свитком на Джорджа, продолжая ходить.
– Предположим, роль Красного Рыцаря играл мистер Порт – не важно, как он это сделал. Вам ничего не вспоминается? Он не заговаривал с вами, когда вы выходили? Не делал никаких движений или жестов, которые вы бы узнали? Не было какой-нибудь отличительной детали?
Чарлзворт и сам не понимал, какие отличительные детали могли быть у человека в доспехах, но, черт возьми… Все рыцари поднимали забрала, чтобы видеть, куда ехать. Джордж Эксмут сидел на лошади напротив Андерсона в течение по крайней мере одной минуты. Должен он был что-то заметить в его лице? Ну ширину переносицы? Лоб? Глаза?
Джордж Эксмут медленно проговорил:
– Да. Я видел глаза. Я видел, как Брайан Бриан посмотрел на меня с тревогой и изумлением, когда его лошадь начала брыкаться, а затем я посмотрел на Красного Рыцаря, просто потому что растерялся и понятия не имел, что нам следует делать. У Эрла Андерсона были голубые глаза. А теперь, когда я вспоминаю об этом, глаза, которые смотрели на меня тем вечером из-под его забрала… они были карими.
В точности то, что желал знать мистер Чарлзворт.
…Перпетуя лежала на кровати в шерстяном свитере и широких темных брюках и, несмотря на плед, пуховое одеяло и летние солнечные лучи, никак не могла согреться. Она выглядела очень хрупкой, ее лицо было бледным под копной пружинистых золотых волос. В глазах стояла печаль, рот принял прежнее выражение боли и горечи. Брайан тихо сидел рядом с ней, держа ее за руку.
– Не думайте об этом, Пеппи. Забудьте, перестаньте прокручивать в голове… Теперь он мертв, ему безразлично, что кто-то делает гадкие вещи с… с его телом. Он не знает, ему все равно, он упокоился с миром. Поспите, я здесь, с вами… – Зазвонил телефон. Брайан снял трубку. – Да? Да, я приму. – Он незаметно нажал на рычаг, хотя все еще держал трубку возле уха. – Извините, думаю, у вас неправильный номер. Эта телеграмма на другой адрес.
Он снова протянул ей руку, девушка взяла ее в свои руки и прижалась к ней щекой. Скоро она уснула. Брайан сидел рядом, глядя на нее с жалостью и нежностью.
Инспектору Кокриллу не суждено было отсидеть ни одного полного заседания конференции. Его вызвали к телефону, и он сердито вышел в коридор, к маленькому автомату. Высокий ясный голос из прошлого воскликнул:
– Коки, дорогой! Это правда ты?
– Кто говорит? – сурово спросил он.
Но он знал, и его мрачное старое сердце растаяло.
– Неужели тебе часто звонят молодые женщины и называют тебя «Коки, дорогой»?
– Нет. Мало кому хватит наглости. И я знаю только одну особу, способную выследить меня и позвонить на полицейскую конференцию! Франческа Харт. Что ты хочешь, маленькая негодяйка?
– Дорогой Коки!.. – сказала Фрэн.
– Не надо мне «дорогого Коки». Говори!
– Ты должен быть мне благодарен, – укорил женский голос. – Я читала, что тебя интересует этот случай, Коки, и по совершенно фантастическому совпадению мне стало кое-что известно. Во вторник вечером я была в телефонной будке на Пикадилли, в метро, и слышала, как кто-то разговаривал с тем человеком, которого нашли мертвым. С Эрлом Андерсоном. Сегодня утром я прочитала о нем в газетах.
– Ты слышала, как кто-то разговаривал с Андерсоном?
– Да. Было уже десять вечера, я не могла поймать такси и волновалась, что поздно вернусь домой, потому что ребенок заболел… Ты знаешь, что у меня теперь есть ребенок, Коки?
– Давно пора, – сказал Коки. – Итак, в десять ты была в телефонной будке на Пикадилли?..
– И не могла дозвониться. Но, конечно, я знала, что дома кто-то есть, поэтому не отключалась, а просто висела на линии и ждала, когда там снимут трубку. И слышала, что говорил человек в соседней будке. Мужской голос спросил: «Можете попросить к телефону Эрла Андерсона?» Я запомнила, потому что мне это показалось странным – я имею в виду, что графа
[10] следует называть лордом, правда? Или нет?
