Савва Владиславич занял весьма заметное место в когорте русских дипломатов первой трети XVIII века. В течение двадцати пяти лет он участвовал в важнейших событиях, происходивших в Российской империи: заключил в Яссах военный союз с правящим князем Молдавии, подписал на реке Прут мир с султаном, конкордат
[2] с папой в Риме, а также договор о дружбе и разграничении территорий между Россией и Китаем с китайским императором. Но в то же время Владиславич – что до сегодняшнего дня было неизвестно сербскому народу и что для нас в его деятельности является самым важным – стал первым сербом, который в конце мрачного XVII века привлек православную Россию и лично царя Петра Великого к освобождению сербов и Балкан.
Савва Владиславич до сегодняшнего дня вообще не был известен нашей науке. Даже коллектив наших лучших ученых ни единым словом не упомянул его в первой «Сербской энциклопедии» (Белград, 1924). Это свидетельствует о том, насколько трудно было получить исторические свидетельства о великом сербе, память о котором ушла в прошлое и почти полностью стерлась. Но, пожалуй, еще удивительнее, что и в России было написано ничуть не более чем у нас, об этом крупном русском дипломате, который упоминался всего несколькими строчками в энциклопедиях, несмотря на то, что его имя встречается в сотнях важнейших русских и иностранных документов.
Работая над этой книгой, я, как поэт, был невыразимо далек от своего привычного литературного труда, которым занимался исключительно по вдохновению. Но я ступил на чуждую мне территорию исключительно из любви к сербскому народу, который породил множество известных, неизвестных или забытых титанов. Я писал эту книгу, руководствуясь любовью к нашему краю – Герцеговине, воспетой гуслярами, к этому вертограду нашего языка; любовью к этой кузнице нашего стиха, который, возникнув из косовской боли, стал настолько присущ сербам, насколько гекзаметр отражал духовный и исторический облик древних греков.
Савва Владиславич был типичным представителем родного края: он стал воплощением серба из Герцеговины, духовного настолько, насколько и душевного, гибкого в той же мере, как и горделивого, осторожного и в то же время неустрашимого. Этот баланс положительных и отрицательных качеств, определяемый почти эллинским чувством меры, характерен для истинного герцеговинца. Серб из Герцеговины, скорее обитатель Средиземноморья, нежели Балканского полуострова, человек романтический – ив то же время реалистично мыслящий, мечтатель – и позитивный созидатель, Владиславич, уходя из нашего горестного XVII века, сотворил себе славу великого дипломата великого славянского народа, и заслуги его в огромном славянском мире огромны. Он первым поднял в России сербский вопрос как главную проблему Балканского полуострова.
Многие годы жизни я посвятил собиранию исторических сведений из различных источников, вплоть до самых мелких, имеющих отношение к Савве Владиславичу, которые могли бы осветить его личность и дополнить его портрет. Савва Владиславич предстает в этой книге не только как выдающийся дипломат, в ней нет каких-либо отдельно взятых ярких эпизодов из его жизни. Я постарался оживить его образ, реконструировать с помощью многочисленных деталей, словно мозаику, собрав все, что он сотворил малого и великого, в том числе и переживания личной жизни.
Он исключительно интересен для нас и как дипломат, и как серб, и как герцеговинец. Чтобы узнать мельчайшие подробности его жизни, мы пользовались книгами и рукописями на русском, французском, немецком, итальянском и румынском языках. А сведения о Владиславиче мы затребовали, лично или через помощников, в архивах Дубровника, Венеции, Москвы, Хельсинки, Бухареста и Белграда. Хочется верить, что после этого в его биографии останется мало белых пятен. Народные предания о Владиславиче также представляют собой своеобразный документ.
Хочется верить, что после этой книги Савву Владиславича никогда более не вычеркнут из истории знаменитых славян, и его имя не будет забыто в широких слоях сербского народа.
Рим-Бухарест, 1933–1940.
Й.Д.
Глава I
ПРЕДАНИЯ О РОДЕ ВЛАДИСЛАВИЧЕЙ
1. Происхождение Владиславичей и их роль. – Владиславичи и Ченгичи. – 2. Различные версии, согласующиеся с историческими сведениями. – 3. Сербские герцеговинские властители в XVI веке. – Владиславичи в Венеции и Дубровнике. – Сведения о семье Владиславича в Дубровницком архиве.
1
Между Ясеником и Берушицей, что находятся километрах в двадцати от Гацко, по дороге на Пиву, до конца XVII века жила сербская дворянская семья Владиславичей. Развалины их дома сохранились по сей день: народ называет их башнями князя Владиславича. И сейчас жители Гацко с гордостью говорят об этой семье, которая прославилась в окрестностях еще во времена сербского царства
[3]: выходцы из нее были князьями и народными вождями. Семья имела право владеть этими краями и во времена сербского царства, и во времена оттоманского правления, то есть все время своего проживания в Гацко.
По народному преданию, которое живо и сегодня, властные полномочия Владиславичей не давали покоя бегам
[4] Ченгичам, которые уже захватили часть гацкого пашалыка
[5]. Они всячески старались либо уничтожить Владиславичей, либо принудить их к бегству. Целью Ченгичей было опозорить Владиславичей в глазах народа, а затем присвоить себе их имения. Им удалось собрать войско и ударить по Владиславичам. Однако в гадком крае проживала и другая сербская мусульманская семья, Хасанбеговичей, дружившая с Владиславичами; они сообщили им о намерении бега Ченгича
[6]. В ту же ночь Владиславичи бежали в Черногорию. По одному из преданий, женщин и детей их семейства сопроводил до Дубровника некий мусульманин из семейства Звездичей (из Гадко), также друживших с Владиславичами. «Потом они переселились в Россию, где и нынче, – пишет историк Нинкович, – занимают достойное положение в государстве. В России за храбрость и заслуги они получили графские титулы».
Как мы знаем из архивных документов, семья Владиславичей и в самом деле была разделена в результате заговора Ченгичей. Между тем, следуя традициям, Ясеник покинул не весь род, да и в Россию отправилась тоже не вся семья. Когда Владиславичи бежали в Черногорию, от них отстала невеста, уже принятая в семью. Ее не было в Ясенике в то время, когда случилось несчастье. Позже она родила сына Вукана. Она так и осталась на родине, а потомки ее сына Вукана назовутся позже Вукановичами. Они и по сей день живут в Гадко.
