Колетти считает, что письма царя, которые Савва Владиславич привез с собой в Дубровник, были в большей степени приказом, нежели просьбой. Современный дубровницкий историк полагает, что просьба Владиславича о постройке православной церкви в Дубровнике не была выполнена по двум причинам: во-первых, из-за вековой религиозной нетерпимости Дубровника, а во-вторых – исходя из собственных государственных интересов республики. Православная община и церковь в городе Святого Влаха, полагает он, привлекла бы множество православных из близлежащих областей, находящихся под турецким правлением, и это не понравилось бы султану, который таким образом потерял бы богатых подданных. Этого Дубровник никак не желал. Дубровчане отказали Владиславичу, потому что православные могли бы по численности превысить католиков и «навязать Дубровнику своего господаря». Это и стало причиной того, что сенат Дубровника 10 ноября 1717 года ответил на царское письмо с надлежащим уважением, но не принял на себя никаких обязательств. Он искренне благодарил за честь и внимание, оказанные «светлейшим главой славянского языка и народа», изъявляя царю «свое особое восхищение, переходящее в обожание», и выразил готовность исполнить все его желания. Сенат добавляет, что он во всем (!) пошел навстречу пожеланиям Саввы Владиславича, «исключительному и умному человеку», подписавшись нижайшими слугами и т. д.
Следует подчеркнуть, что письмо царя Петра I, которое Владиславич предъявил Сенату Дубровника, помимо вопроса о строительстве православной церкви в городе Святого Влаха, имело исключительно важное политическое значение: оно считается первым политическим контактом царской России с Дубровницкой республикой. Сразу скажем, что эти контакты, длившиеся вплоть до исчезновения дубровницкого государства, начались исключительно благодаря сербу Савве Владиславичу. Однако добавим, что после отказа построить православную церковь царь Петр I никогда более лично не обращался к Дубровнику, равно как и Савва Владиславич больше не приезжал туда.
Хорватский историк докторр Франьо Рачки пишет, что таким образом маленькая дубровницкая приморская община в начале XVIII века, когда Россия вышла к Азову, вошла в сношения с северной славянской державой (поскольку Россия, становясь морской силой, сама начала влиять на события, происходящие в западных странах). Герцеговинец Савва Владиславич, «который гордился титулом дубровницкого князя», говорит Рачки, и состоял на русской службе, «обратил внимание великого царя на наш берег Адриатического моря, указывая на огромную пользу, которую могла бы принести России Черногория, отдав под ее власть одну из своих крепостей». Иными словами, Рачки полагает, что сенат, отказав Савве в строительстве православной церкви, не испортил только что начавшие складываться отношения с Россией. Отношения русского царя с сенатом Дубровника, отмечает Рачки, были серьезно испорчены только во время русско-турецкой войны 1768 года, во время царствования императрицы Екатерины.
Как свидетельствуют русские источники, Савва Владиславич, настроенный против дубровницкого Сената в связи с отказом строить православную церковь, покинул город с тем, чтобы больше никогда в него не возвращаться. В то время отъезд из Дубровника в Боку Которскую фактически означал выезд за границу, так как Герцег-Нови, который турки оккупировали с 1483 по 1538 годы, в 1687 году захватили венецианцы. После изгнания в район Требинья турецкие беженцы отняли в Герцеговине сербские земли и, поселившись на них, смешались с принявшими ислам местными жителями. Порабощенные сербы, лишившиеся своих очагов, во главе со Стратимировичем и Воином Войновичем перебрались в Боку, чтобы поселиться в этой венецианской области на землях, которые ранее принадлежали Турции.
В 1717–1718 году Савва Владиславич пребывал в Херцег-Новом, который был к тому времени почти весь заселен православными сербами, а также многими герцеговинскими семьями, которые он хорошо знал даже по именам. Там образовалась новая почти что Герцеговина.
Между тем сам Херцег-Нови был организован по венецианскому образцу. В городе обосновался венецианский наместник, который подчинялся наместнику Котора, а оба они зависели от главного наместника в Задаре. Втроем они составляли представительство венецианских властей в Далмации и Боке. В некоторых населенных пунктах Боки существовали так называемые коммунитады, состоявшие из шести человек, избираемых народом из своей среды каждые шесть лет, капитана, четырех судей и писаря. Они разбирали гражданские дела, все делопроизводство велось на сербском языке. Такой коммунитад существовал и в Топле, в церкви которой хранятся многие подарки, привезенные Саввой Владиславичем из Москвы.
Благодаря мягкости венецианских властей, православные сербы в большом числе поселялись в районах, подвластных дожу, поскольку землю они получали с одним-единственным условием: верно служить дожу. Сербам предоставляли некоторое количество денег и четыре надела земли, а также свободу вероисповедания, о которой они и мечтать не могли в сербском Дубровнике. Католическая церковь была агрессивной лишь в тех регионах, где она опасалась стать религиозным меньшинством. Откровенно говоря, католическая церковь всегда была опорой итальянской государственности, в полном соответствии со старым изречением: «Ubi ecclesia cattolica ibi Italia»
[68]. Все это происходило в сербских районах, однако не везде одинаково. В то время как Рим руководил в Боснии военной экспедицией по уничтожению так называемых схизматиков, итальянская республика Святого Марка позволяла себе проводить в Боке либеральную политику.
Савва обнаружил в Херцег-Новом множество семей из Требинья. Венецианский дож Джованни II Корнер воевал с турками в Требиньском крае в 1687–1693 годах с помощью тамошних сербов, которые позже были вынуждены переселиться в Боку. Во время той войны был взорван славный требиньский монастырь Тврдош, опустевший в 1708 году после переезда в Херцег-Нови митрополита захумского Савватия Любибратича. Так что наш Савва Владиславич в 1717 году, через шесть лет после восстания Милорадовича, которое он сам из Москвы помогал организовать, повстречался в Херцег-Новом со многими знакомыми герцеговинцами и священниками.
Мы не располагаем сведениями о том, кого именно из членов своей семьи Савва вывез из Дубровника в Херцег-Нови и проживали ли там до его приезда в 1718 году другие члены семьи, а именно: жена Дуки госпожа Сима и жена Живко госпожа Канда «с некоторыми детьми», о которых он сообщает в письмах. Неизвестно также, где умер Дука. Поиски документов в Боке Которской и Герцеговине не увенчались успехом, память о нем сохранилась только в народных преданиях. Вернул ли им Ахмет-паша их земли в Герцеговине, чтобы они смогли вернуться «к домам своим», как просили визиря в письмах? Мы знаем только то, что Савва Владиславич во время первого возвращения из Царьграда в Россию (1705) привез с собой четырех сыновей брата Иована, которые заняли позже высокие государственные посты; а на этот раз (1722), после шестилетнего пребывания в Италии и поездки в Дубровник, привез в Россию старую мать, госпожу Симу, которая потом умрет в Петербурге. Во всяком случае из письма русского адмирала Матии Змаевича своей семье в Пераст видно, что еще в 1714 году в нашем Приморье, недалеко от Пераста (наверное, в Херцег-Новом или Рисане, если не в самом Дубровнике), проживала большая часть семьи Владиславичей, изгнанная из Ясеника.
