Сделав из справедливости спорт, англичанин совершенно устранил из ее компетенции целую группу лиц, которые во всех других странах имеют к справедливости самое близкое, официальное, так сказать, отношение, – полисменов. Вся роль английского полисмена – это – величественное стояние на перекрестке улиц и командование целой тучей омнибусов, кочей, кэриджей, пассов
[196], автомобилей и прочей многоколесной армией. Без мановения полисменовой руки – ни одна колесница не смеет проехать перекрестка.
Если прибавить к этому указывание дороги заблудившемуся пешеходу, – то вот и весь цикл обязанностей этих граждан, которые существуют еще как бы по традации, как сувениры какой-то отдаленной эпохи.
Я говорю, конечно, про Сити. В таких частях города, как доки, Ламбет, Уайтчепель – шивороты находятся еще в полном ведении полисменов. Оно и немудрено. Там шиворотов этих так много, что при входе в те улицы невольно хватаешься за карман. Окна там решетчатые, – а это для англичан страшно много. У них – общественное доверие развито просто до смешного. Когда я приехал в Лондон, я оставил все свои чемоданы на вокзале и… не получил никакого обеспечения. Напрасно я лепетал о квитанции. Надо мной только посмеивались. – «Ишь, мол, жалкий иностранец, думает, что у нас есть время возиться с его вещами!»
Через три дня я пришел за получением. Меня ввели в склад чемоданов и предложили указать – мои. Я не без труда сделал это, и тотчас же носильщик унес их в кеб.
Да разве только это! Я видал пассажира, потерявшего на английском пароходе билет. Нисколько не суетясь, не волнуясь, он без лишних клятв заявил это контролеру, и тот вел себя так, как если бы он видел и осязал этот билет.
В той гостинице, где я живу сейчас, двери наших комнат даже не имеют скважины для ключа. Вы уходите, оставляя дверь открытою, и уверены, что ни одна пылинка из вашей комнаты не исчезнет за ваше отсутствие.
Словом, решетка – это уж нечто грандиозное в Англии. Большинству лондонцев она не нужна, так как в случае чего за поимку вора уплатят не они, а их город, сумевший устроить из этой поимки личное свое удовольствие. Зачем же они станут понапрасну тратить время и энергию на разные подозрения, решетки, замки? Время дороже всяких решеток. И нам, иностранцам, приходится согласиться с этим.
Кстати, об иностранцах. У нас много толкуют о ненависти англичан к иностранцам, об антипатии к немцам, о презрении к французам и т. д.
Насколько я успел заметить, ничего этого нет. Да и вряд ли могло бы быть. Они слишком занятой народ, им слишком некогда для того, чтобы «spend their time»
[197] на разные интимные отношения. Во всех отношениях их интересует только то дело, благодаря которому существуют эти отношения. Остальное их не интересует. Если вы покупатель – англичанину интересна ваша покупательная сила, а не ваш акцент, если продавец – товар, а не борода. Если вы турист, ему нет до вас ровно никакого дела. Болтайтесь себе, сколько хотите, по городу – и будьте армянином, турком, испанцем, только бы вы не мешали ему обделывать его «business».
Антисемитизм – кто знает? – англичанин, может быть, и занимался бы им, ежели бы у него было побольше времени, теперь же он предоставляет его разным бездельникам, сам же бегает, торопится, платит, получает, продает, покупает – словом, имеет дело с вещами, а не с людьми. Ему слишком некогда.
Посмотрите на англичанина, когда у него в руках газета. Английская газета имеет средним числом 16 стр. огромного формата. Буквы в ней мельчайшие. Прочитать ее всю – нужна неделя. Составлена она крайне разнообразно. Наш русский взял бы ее, и валяй сподряд всю. Англичанин отыщет глазами нужное заглавие, прочтет строк 12 интересующего его текста – и вот газета уже на земле. До прочего ему нет никакого дела. Сербия, Чемберлен, гонка автомобилей, смерть кардинала, – изо всего этого его заинтересует что-нибудь одно, сообразно роду его занятий, а о платоническом интересе нашего русачка ко всему этому – он и понятия не имеет.
2
ОБ ИНОСТРАНЦАХ
Лондон (От нашего корреспондента)
30 июля (12 августа)
Вчера вечером состоялось чтение докладов комиссии, посвященной вопросам, близко касающимся нас. Цели комиссии официально указаны так: «Рассмотреть характер и размер зла, происходящего от неограниченной иммиграции иностранцев в метрополию, и изыскать меры, которые надлежало бы принять в видах ограничения и контроля оной иммиграции».
Комиссия принялась за это симпатичное дело еще в марте 1902 г. – и до сего времени у нее состоялось 49 публичных заседаний и было собрано 175 компетентнейших мнений. Кроме того, она командировала майора Э. Гордона в Россию и в Румынию, – дабы изучить на месте те причины, от коих происходит такое нежелательное явление.
Что сказал г. Гордон, возвратившись из своей командировки, – об этом я умалчиваю: вы знаете эти причины сами не хуже его. Перехожу прямо к указанию зла, причиняемого нами.
В финансовом отношении иностранцы на диво необременительны для метрополии. В 1901 г. их было здесь 286 925 чел., и из них только 256 чел. получили пособие для бедных.
Тюремные расходы на нашу братию тоже не Бог весть как обширны, хотя с гордостью могу сказать, что кой-какой прогресс в этом деле все же заметен: в 1899 г. – нас было посажено в английские тюрьмы 1113 человек, а в 1903 г. – 1 864 чел., причем можно заметить такие детали:
Цифры внушительные, но англичане, в качестве просвещенных мореплавателей, памятуют увеличение собственной преступности – и потому не особенно претендуют на нас за этот небольшой процентик.
От иностранцев Англии даже польза: комиссия признала, что лучшие портные и сапожники – это русские и польские евреи, а лучшие токари – это румыны. Отсюда – конкуренция – тем более экстенсивная, что у иностранных рабочих потребности куда ниже, чем у английских. Английскому нужна ежедневная ванна, английский не обойдется без газеты, английскому нужен ростбиф, нужен эль, – иностранец легко обходится безо всего этого. Поэтому он берется работать на таких низких условиях, на которые никогда не согласится англичанин. Это, конечно, неприятно рабочему, но работодатель, само собою, ничего против этого не имеет. Что главное, так это так называемое «overcrowding» (переполнение). Дело в том, что почти все русские евреи обитают в восточной – беднейшей – части города, в знаменитом Уайтчепле. По соседству с Уайтчеплем есть целая область рабочих кварталов – Степни. Так вот, когда Уайтчепля для иностранцев не хватило, они стали селиться в Степни. И получилось, что коренное население должно было удалиться из квартир, чтобы предоставить их чужакам; из цифр видно, что общее количество обитателей Степни – за 20 лет оставалось почти одинаково, тогда как число англичан с каждым годом уменьшалось. Судите сами:
