Первым вниманию читателей мы представим письмо, написанное младшим лейтенантом Кайдзицу Сусуму из авиагруппы «Семь жизней», базировавшейся в Гэндзане (Вонсане) в Корее. Кайдзицу родился в 1923 году в городе Омура префектуры Нагасаки на севере Кюсю. Как раз перед учебой в школе морской авиации он закончил технический колледж в Нагоя.
«Дорогие папа, мама, братья Хироси и Такэси, а также сестра Эйко!
Хочу верить, что вы все здоровы этой весной. Я никогда не чувствовал себя лучше и сейчас готов к активным действиям. Как-то я пролетал над нашим домом и попрощался в последний раз с соседями и вами. Благодаря господину Ямакаве мне недавно посчастливилось выпить прощальную чарку с отцом, и теперь не остается ничего другого, кроме как дожидаться приказа на боевой вылет.
Каждый день я занимаюсь обычными делами. Больше всего беспокоюсь не о смерти, а главным образом о том, как наверняка потопить вражеский авианосец. Младшие лейтенанты Миядзаки, Танака и Кимура, которые летят со мной, спокойны и решительны. Их поведение ничем не выдает состояния постоянного ожидания приказа на боевой вылет для рокового пике. Мы проводим время в написании писем, играх в карты и чтении. Убежден, что мои товарищи приведут нашу святую Японию к победе.
Не нахожу слов, чтобы выразить свою признательность любимым родителям, которые вырастили меня таким, что я могу в скромной степени ответить взаимностью на милость, оказанную нам Его Императорским Величеством. Пожалуйста, следите за результатами моих скромных усилий. Если они окажутся плодотворными, думайте обо мне с добрыми чувствами и считайте, что мне удалось сделать в жизни что-то похвальное. Важнее всего, чтобы вы меня не оплакивали. Хотя уйдет в небытие мое тело, моя душа вернется домой и останется с вами навсегда. К вам, друзьям и соседям направлены все мои помыслы и наилучшие пожелания. Заканчивая письмо, я молюсь за благополучие моей Дорогой семьи».
Возникает вопрос – а где же «священная ненависть» к врагу? Где ультрапатриотические вопли? Ведь «семь жизней за императора» – это знаменитый лозунг почитаемого в Японии полководца XIV века, воевавшего за императора Кусуноки Масасигэ и название авиагруппы. Неожиданно вместо оголтелого фанатика мы видим усталого, но твердого духом человека, верящего в те немногие идеалы, которые у него остались – любовь и долг благодарности перед родителями и родиной, воспринимаемой как священная земля и неповторимое, родное общественное устройство, во главе которого стоит далекая и одновременно близкая фигура господина – Императора. Можно как угодно относиться к личности императора Хирохито, к идее «обожествления» главы государства, но сам образ мыслей и искренность молодого пилота не вызывают сомнений. В своем последнем письме он остался верен спокойному, сдержанному, но в то же время прочувствованному и ориентрированному на сопереживание стилю, в котором созданы лучшие произведения японской прозы и лирики.
Младший лейтенант Ямагути Тэруо родился в 1923 году на острове Гото префектуры Нагасаки на севере Кюсю. Он вырос под надзором мачехи и в юности не был особенно счастлив (ох, недаром по-японски слова «мачеха» и «ведьма» звучат одинаково – онибаба), непростыми, как явствует из письма, были и его отношения с отцом. По окончании университета Кокугакуин в Токио его призвали на военную службу и направили в авиагруппу на островах Амакуса (тех самых, где когда-то жил Амакуса Сиро, юный вождь крестьянско-христианского восстания 1637–1638 годов в Симабара; но это еще не все – в одном из следующих писем мы найдем и не такую «тематическую перекличку» с главой прояпонских христиан), дислоцировавшуюся рядом с его домом. Оттуда его перевели в 12-ю авиаэскадрилью для участия в операциях камикадзэ.
«Дорогой папа!
С приближением смерти я сожалею лишь о том, что никогда в своей жизни не смог сделать для Вас что-нибудь хорошее.
Довольно неожиданно меня выбрали пилотом-камикадзэ, и сегодня я отбываю на Окинаву. Раз поступил приказ о моем участии в операции камикадзэ, я искренне желаю выполнить свой последний долг как можно лучше. При этом не могу не чувствовать сильной привязанности к прекрасной земле Японии. Не в этом ли моя слабость?
Узнав, что настала моя очередь, я прикрыл глаза и представил Ваше лицо, лица мамы, бабушки и близких друзей. Радостно осознавать, что все вы ждете от меня смелости. Я буду храбрым! Буду! Во время службы я нечасто предавался сладким воспоминаниям. Служба – это самоотречение, самоотрицание, разумеется, в ней мало удовольствий. В качестве довода в пользу службы я вижу только то, что она дает возможность умереть за Родину. Если это и вызывает печаль, то, вероятно, лишь потому, что до призыва на службу я познал сладость жизни. В один из дней я познакомился с любезно присланной Вами книгой лейтенанта Оцубо, где изложена философия жизни и смерти. Мне кажется, что, хотя в книге есть зерна истины, все же размышления автора о службе большей частью поверхностны. Сейчас нет смысла говорить об этом, но в свои 23 года я выработал собственную философию.
Я чувствую горечь, когда думаю о том, как обманывают наших граждан некоторые коварные политиканы. Однако я готов подчиниться приказам Верховного командования и даже политиков, потому что верю в справедливость государственного устройства Японии.
Японский образ жизни действительно прекрасен, я горжусь им, так же как историей Японии и мифологией, которая свидетельствует о чистоте наших предков и их верности прошлому – независимо от того, соответствуют ли представления о прошлом истине [курсив мой. – Д. Ж.]. Этот образ жизни – результат всего лучшего, что передали нам. предки. А живым воплощением всего замечательного в нашем прошлом является императорская семья, в которой также запечатлены великолепие Японии и ее народа. Большая честь – получить возможность отдать свою жизнь ради защиты всего этого прекрасного и высокого в нашей жизни. Окинава – такая же часть Японии, как остров Гото. Внутренний голос убеждает меня, что нужно уничтожить врага, который угрожает моей Родине. Моей «могилой» станет море вокруг Окинавы, и я опять встречусь с мамой и бабушкой. Я не печалюсь и не боюсь смерти. Только молюсь за то, чтобы были счастливы Вы и все соотечественники. Больше всего я жалею о том, что не могу назвать вас титиуэ [почтенным отцом. – Д. Ж.]. Сожалею, что не смог проявить истинное уважение, которое всегда к Вам испытывал. Будьте уверены, что во время своей последней атаки я буду обращаться к Вам как к титиуэ, хотя Вы и не услышите моих слов, и буду с благодарностью думать о том, что Вы для меня сделали.
Я не просил Вас навестить меня на базе, потому что знаю, что на Амакусе Вам удобно [так в русском переводе, хотя по контексту – скорее должно быть «неудобно». – Д. Ж.]. Это чудное место для жизни. Горы к северу от базы напоминают мне о Сутияме и Магарисаке на острове Гото. Я часто вспоминал о тех днях, когда Вы брали во время поездок на пикник в Мацуяму близ лавки, торгующей пудрой, Акиру и меня. Я помню также о поездках с Вами еще подростком в крематорий в Магарисаке. Тогда я еще не представлял себе ясно, что моей мамы больше нет в живых.
Я оставляю все Вам. Пожалуйста, позаботьтесь о моих сестрах.
