Сегодня в ее хижине не горела свеча, чему я была только рада.
Снаружи доносился хруст камешков. Ианта и солдаты сменили бег на шаг.
– Знай же, Фейра, что помимо тебя мы убьем всех, кто в этой хижине. Раньше ты очень пеклась о чужих жизнях. Или времена изменились? – насмешливо спрашивала Ианта.
Я тяжело дышала, удерживая дверь и одновременно скрываясь за нею.
– Ты навещала моего братца, – с оттенком удивления прошипела Ткачиха. – Я чую на тебе его запах.
Ианта с солдатами были совсем уже близко.
Ткачихи я не видела, но ощущала ее движения. Вот она остановилась. Постояла. Сделала еще шаг ко мне.
– Кто же ты на самом деле? – почти шепотом спросила Ткачиха.
– Фейра, какой же глупой ты бываешь, – продолжала Ианта. В щели между дверью и порогом виднелась узкая полоска ее плаща. – Неужели ты думаешь заманить нас в ловушку? Видела я твою магическую защиту. Ты исчерпала свои силы. И твой трюк с ослепительным светом тоже не поможет.
Платье Ткачихи шуршало в темноте. Она приближалась.
– Кого ты мне привела, маленькая волчица? Кого?
Ианта и солдаты переступили через порог. Сделали еще шаг. Тени скрывали меня от их глаз.
– Твой обед, – бросила я Ткачихе.
А потом выскочила наружу и отпустила дверную ручку.
Дверь захлопнулась с такой силой, что стены хижины затряслись. Я успела заметить шарик фэйского света, зажженного Иантой. Остальное дорисовало мне воображение. Ужас Ианты, увидевшей безобразное лицо Ткачихи и рот, полный почерневших стертых зубов. Сейчас этот рот был широко открыт в предвкушении утоления ненасытного голода. Пусть и временного. Я сделала неплохой подарок вечно голодной древней богине смерти – очаровательная верховная жрица и двое солдат.
Их крики настигли меня у кромки леса.
Ткачиха пировала всласть. Душераздирающие вопли Ианты и солдат сопровождали меня чуть ли не пол-лиги, потом начали стихать. Когда я достигла места, где ранили суриеля, они уже были не слышны.
Он никуда не уполз. Костлявая грудь суриеля вздымалась все реже. Он умирал.
Я опустилась на окровавленный мох:
– Давай я тебе помогу. Мне под силу тебя исцелить.
Я бы поступила так же, как тогда с Ризандом: вытащила бы стрелы, а затем поделилась кровью.
Я потянулась к первой стреле, но высохшая рука суриеля тронула мою ладонь.
– Твоя магия… на исходе, – прохрипел суриель. – Не трать… ее последние капли.
– Но я могу тебя спасти, – возразила я.
Корявые пальцы чуть сдавили мне запястье.
– Со мной… все кончено.
– Тогда скажи, что я могу сделать? – срывающимся голосом спросила я.
– Побудь здесь… – прохрипел он. – Побудь… пока не умру.
– Прости меня, – сказала я, беря его руку в свою.
Что еще я могла сказать, оказавшись невольной виновницей его смертельных ран?
– Я знал, – сказал суриель, видимо угадав мои мысли. – Про заклинание, наводящее на мой след.
– Тогда зачем появился?
– Ты… была доброй. Ты… воевала со своим страхом. Ты была… доброй, – повторил суриель.
Я заплакала.
– И ты был добр ко мне, – сказала я, даже не пытаясь вытереть слезы, капавшие на его окровавленный рваный плащ. – Спасибо тебе за помощь. Ты помогал, когда мне было больше не на кого рассчитывать.
Он слабо улыбнулся безгубым ртом. Потом с усилием втянул воздух.
– Фейра Аркерон, я же говорил тебе: оставайся с верховным правителем. И ты послушалась.
Я помнила эти слова. Суриель произнес их в первую нашу встречу.
– Ты ведь подразумевал Риза? С самого начала. Я это не сразу поняла.
– Оставайся с ним… и дождись времени, когда все выправится.
– Я так и сделала. Все выправилось.
– Нет, пока еще не все. Оставайся с ним.
– Обязательно.
Грудь суриеля поднялась и тут же опала.
– Я ведь даже не спросила твоего имени, – прошептала я.
Суриель – не имя, а название породы. Мне вдруг подумалось, что он был кем-то вроде предводителя суриелей.
– А так ли уж это важно, Разрушительница проклятия? – снова улыбнулся умирающий.
– Да.
Его глаза начинали гаснуть. Своего имени он мне так и не назвал, лишь сказал:
– Тебе пора уходить. Опасно в этом лесу… очень опасно. Жуткие твари тянутся сюда… на кровь.
Я стиснула его сухенькую перепончатую кисть. Кожа холодела.
– Я не тороплюсь.
Прежний охотничий опыт научил меня определять, когда жизнь уйдет из тела раненого зверя. Жить суриелю оставалось не больше двух минут.
– Фейра Аркерон, – едва слышно произнес суриель. Он смотрел вверх, где сквозь листву просвечивало небо. Потом с невероятным трудом втянул в себя воздух. – Исполни просьбу.
– Любую, – сказала я, наклоняясь к нему.
Новая попытка вдохнуть.
– Сделай этот мир… лучше, чем он был, когда ты в нем появилась.
Грудь суриеля поднялась и замерла. Он выдохнул ртом. В последний раз.
Я вдруг поняла, почему суриель трижды приходил мне на помощь. Не только по доброте душевной. Он был… мечтателем. А теперь сердце мечтателя перестало биться в этом неказистом и даже страшном на вид теле.
Внезапная тишина показалась невыносимой. Я положила голову на его замершую костлявую грудь и заплакала.
Я плакала и не могла остановиться. Мои плечи вздрагивали. Я совсем забыла, что нахожусь в крайне опасном месте. Пока чья-то рука не опустилась на мое плечо. Запах и ощущения были мне незнакомы. Но я сразу же узнала голос.
– Идем, Фейра, – тихо сказал мне Хелион. – Здесь небезопасно. Идем.
Я подняла голову. Лицо Хелиона было сумрачным, а смуглая кожа – непривычно бледной.
– Я не могу оставить его здесь, – сказала я, не выпуская холодную руку суриеля.
Меня даже не удивляло, как и почему Хелион здесь оказался.
– Я позабочусь о нем, – почти не разжимая губ, произнес верховный правитель Двора дня.
Я догадалась: он сожжет тело на солнечном огне.
Хелион протянул мне руку, помогая встать.
– Подожди, – сказала я.
Хелион послушно замер.
– Дай мне твой плащ. Пожалуйста.
Хмуря брови, Хелион щелкнул застежками и снял с плеч богатый малиново-красный плащ.
Без каких-либо объяснений я прикрыла тело суриеля его плащом, более пригодным на роль савана, чем грубые лохмотья плаща Ианты. Я понимала, что плащ сгорит вместе с телом, но все равно заботливо укутывала широкие плечи и длинные руки суриеля.
