Право выбора. Риз всегда оставлял это право за мной и за другими… даже если это право грозило сломать его собственную жизнь. Уловив мой вопрос, он сказал:
– После Подгорья я неделями не вылезал отсюда.
У меня сдавило горло. Я торопливо поцеловала Риза в щеку.
– Спасибо, что позвал меня сюда.
– Отныне это место принадлежит и тебе.
Я поняла: он имел в виду не только наши парные узы. Библиотека принадлежала мне как одной из женщин, сумевшей выдержать жизненные тяготы.
– Чудо одно то, что я способна войти в подземелье.
Риз не улыбнулся. Его лицо оставалось серьезным и задумчивым.
– Да, чудо. Я очень горжусь тобой.
У меня защипало в глазах. Я склонилась над книгами и, придав голосу беззаботность, добавила:
– Не меньшее чудо, что я в состоянии читать эти книги.
Риз улыбнулся: тепло и чуточку коварно.
– Рад, что мои скромные уроки помогли.
– Да. До сих пор помню: «Риз – величайший любовник, о каком только может мечтать женщина». Вот по каким фразам я училась читать.
– Я лишь пытался рассказать тебе о том, в чем ты потом сама убедилась.
Меня обдало жаром.
– Хмммм, – пробормотала я, подвигая к себе одну из книг.
– Я принимаю твое «хм» в качестве вызова.
Рука Риза скользнула по моему бедру, замерла на колене, которое он принялся поглаживать большим пальцем. Жар от его ладони ощущался даже через кожаные доспехи, пробирая меня до костей.
– Пожалуй, мне стоит утащить тебя в какой-нибудь укромный уголок между полками и так устроить тебе проверку на спокойствие.
– Хм, – только и могла ответить я.
Я листала страницы, не видя и не понимая написанного.
Его рука пустилась в дразнящее странствие вверх по моему бедру. Мозолистые пальцы коснулись внутренней части, где кожа была намного чувствительнее. Выше, еще выше. Риз тоже пододвинул себе книгу, но прошептал мне на ухо:
– Пожалуй, разложу-ка я тебя прямо на этом столе и буду облизывать, пока ты не завопишь во все горло и не разбудишь то, что обитает на дне ямы.
Я повернула голову. Его глаза смотрели лениво, почти сонно. Рука замерла в опасно близости от верха бедра.
– Знаешь, я была готова согласиться на этот вариант, пока ты не упомянул дно.
Улыбаясь, как довольный кот, Риз медленно облизал верхнюю губу.
У меня набрякли и отвердели соски. Риз и это заметил, словно умел смотреть через одежду.
– Я думал, что наши утренние развлечения насытили тебя до самого вечера, – заговорил он, размышляя вслух.
Его рука скользнула мне между ног, а большой палец уперся туда, где у меня и так болело после упражнений с крыльями. Я глухо застонала. Хорошо, что никто, кроме Риза, не видел моих пылающих щек.
– А выходит, я даже не смог доставить тебе настоящего удовольствия, если всего через несколько часов ты так легко возбуждаешься.
– Нахал! – хрипло выдохнула я.
Его палец надавил еще сильнее. Он наклонился, поцеловал мне шею под самым ухом и сказал, не отрывая губ:
– Посмотрим, какими словечками ты меня наградишь, дражайшая Фейра, когда моя голова окажется у тебя между ног.
Через мгновение он исчез.
Риз совершил переброс, забрав с собой половину книг. Волны жара сменились ощущением холода во всем теле. Оно стало каким-то чужим. Голова кружилась. Я не представляла, куда мог исчезнуть Риз.
«Где ты, черт тебя побери?» – спросила я по связующей нити. Вокруг не было ничего кроме сумрака, веселых отблесков пламени в очаге и книг на столе.
«Переместился на два этажа вниз».
«Зачем тебя туда понесло?» Я резко встала. Спина мгновенно отозвалась болью, но я поспешила к пандусу, оперлась о перила и заглянула вниз. Так и есть: Риз сидел за похожим столом, положив ногу на ногу. Сидел и ухмылялся. «Не могу работать, когда ты меня отвлекаешь».
«Это я-то тебя отвлекаю?» – нахмурилась я.
«Если ты сидишь рядом, мне не до пыльных старых книг. Особенно когда на тебе такие облегающие доспехи».
«Свинья!»
Его смех разнесся по всей библиотеке, вклиниваясь в шелест страниц и скрип перьев жриц, трудившихся на разных этажах.
«Как тебе удалось совершить переброс внутри Дома ветра? Ты же говорил про ограждающие заклинания».
«В библиотеке свои правила».
Я усмехнулась.
«Предлагаю два часа усердно поработать. – Риз повернулся к столу, загородившись крыльями. – А потом поиграем».
Я показала ему неприличный жест.
«Я это видел».
Я повторила жест. Смех тоже повторился. Я вернулась за стол и погрузилась в чтение.
Мы нашли великое множество сведений о стене и ее строительстве. Сравнив найденное, обнаружили такое же великое множество противоречий. Самое забавное, что каждая книга преподносила изложенное в ней как единственно правильные и достоверные сведения. Кое-что все-таки совпадало. Нашлись и некоторые подробности, о которых Риз не знал.
Когда подписывалось соглашение и начиналось сооружение стены, Риз находился в горной хижине, залечивая боевые раны. Мы понимали: Клото добросовестно подобрала нам лучшие из книг о постройке стены. Помимо магии, поддерживающей ее существование, нас интересовали условия, на каких строилась стена. Здесь тоже было полно туманных и противоречивых утверждений. Но авторы книг сходились в одном: стена строилась не навсегда.
Первоначально ее рассматривали как временное разделение мира людей и мира фэйри. Обоим мирам нужно было привыкнуть к новой реальности, научиться в ней жить. Предполагалось, что впоследствии стена исчезнет и пространство Притиании вновь станет единым.
Но стена осталась. Люди старились и умирали, дети постепенно забыли обещания своих родителей, а их собственные дети вообще о нем не знали. Война и события сразу после ее окончания все дальше отодвигались в прошлое. Стена казалась людям единственным способом защититься от хищных и кровожадных соседей, оставшихся по другую сторону. И фэйцы, жившие гораздо дольше людей, очутились в новом мире, где больше не было человеческих рабов. Их место заняли фэйри низших сословий. Дворы меняли границы сообразно новым условиям. Первые века ушли на восстановление того, что было разрушено за войну. Фэйский мир залечивал свои раны. И ему существование стены виделось все более оправданным. Так стена стала легендой, где вымысел плотно заслонил собою правду.
После двух с лишним часов, проведенных под землей, яркий солнечный свет уже не вызывал желания спрятаться в тень или задернуть шторы. Мы с Ризом сидели в одной из тихих гостиных Дома ветра. Перед нами стояла серебряная чаша, доверху наполненная виноградом.
