Из кармана доспехов я достала обломок кости чуть длиннее моего запястья и положила возле ног Костореза.
– Это все, что осталось от аттора, когда я размазывала его по улицам Велариса.
В детских глазах вспыхнуло совсем недетское, порочное удовольствие. Я даже не спрашивала, кто подобрал и сохранил этот осколок. Неужели Риз предполагал, что я снова отправлюсь в гости к Косторезу?
– Какая же кровожадная у меня верховная правительница! – простодушно лепетал Косторез, вертя обломок в своих тонких детских ручонках. И вдруг сказал: – А на тебе, Разрушительница проклятия, я чую запах моей сестры.
У меня пересохло во рту. Его сестры.
– Не у нее ли ты украла это осколок? Она добавила в свою пряжу нить твоей жизни?
Ткачиха, обитающая в том страшном лесу. У меня гулко заколотилось сердце. Кассиан до боли сжал мне пальцы.
– А что дашь мне ты, воин, если я расскажу тебе секрет? – вкрадчиво спросил у Кассиана Косторез.
Мы молчали. В разговоре с Косторезом нужно было тщательно обдумывать каждое слово и даже интонацию.
Косторез поглаживал осколок, а сам смотрел на окаменевшее лицо Кассиана.
– Полководец, на счету которого немало кровавых битв, хочешь услышать диковинные рассказы? Их мне нашептали камень, тьма и волны. Знаешь, как там все дрожали, когда она появилась? Спросишь почему? Она взяла нечто драгоценное, вырвав это своими зубами.
Смуглое лицо Кассиана казалось густо намазанным мелом. Он плотно сложил крылья.
– И что же ты пробудил тогда в Сонном королевстве, незаконнорожденный принц?
У меня заледенела кровь.
– То, что вышло, уже не было похоже на то, что вошло.
Косторез отрывисто засмеялся. Осколок он положил на пол.
– А какой прекрасной она была, только что появившаяся на свет и одновременно древняя, словно море. Как вы называете ее меж собой? Королева? И моя сестра была королевой. Гордой, внушающей ужас и прекрасной, как зимний восход.
Риз меня предупреждал: узники Тюрьмы способны наворотить горы убедительной лжи, наобещать чего угодно, только бы выбраться на свободу.
– Неста, – тихо произнес Косторез. – Нес-та.
Я впилась в руку Кассиана. Довольно нам слушать изматывающие речи Костореза. Пожалуй, моя затея оказалась никудышной, и самое разумное сейчас – поскорее убраться отсюда. Однако Кассиан словно забыл о моем присутствии.
– Ветер стонет от наслаждения, произнося ее имя. Вы его слышите? Неста. Неста. Неста.
Мне показалось, что Кассиан перестал дышать.
– Что она сделала, утонув во тьме, не имеющей возраста? Что она взяла?
Последнее слово Костореза оборвало во мне все сдерживающие веревки.
– Если хочешь что-то узнать, изволь помолчать и послушать нас.
Мой голос «расколдовал» Кассиана. Он стал лихорадочно дышать, виновато поглядывая на меня.
– У меня редко бывают гости, – усмехнулся Косторез. – Невольно возникает желание поболтать. Вы уж меня простите.
Он потер ступней одной ноги лодыжку другой.
– Так зачем вам понадобилась моя помощь?
– Мы сумели заполучить Книгу Дуновений, – небрежно произнесла я. – Там содержатся интересные заклинания. Но пробиться к их сути непросто. Их окружает множество защитных слоев, намеренно искажающих смысл. Одна известная нам особа сумела очистить часть заклинаний от этой шелухи. Сейчас она продолжает свой кропотливый труд. Эти заклинания способны вернуть ее на родину. И других, подобных ей, – тоже.
Глаза Костореза, успевшие стать фиолетовыми, ярко вспыхнули.
– Я вас слушаю, – сказал он.
Глава 23
– Мы на пороге войны, – сказала я Косторезу. – Если слухи не врут, ты обладаешь… дарованиями, которые могут очень пригодиться на боле боя.
Косторез улыбнулся. Казалось, он догадался, почему меня сопровождает не кто-нибудь, а именно Кассиан.
– Это подразумевает определенное вознаграждение, – рассуждал вслух Косторез.
– В разумных пределах, – поспешил ограничить его аппетиты Кассиан.
– И вы оба думаете, что я хочу… вернуться домой, – продолжал рассуждать узник.
Косторез по-детски уселся на корточки.
– Там, откуда мы родом… нынче вряд ли что-то осталось. Только прах, разносимый мертвым ветром над мертвой равниной. У меня больше нет родины. И нет желания отправляться в иное место.
Если его заключили в эту тюрьму намного раньше Амрены… Раньше на десятки тысяч лет, а может, и того больше…
Я подавила тошноту, поднимавшуюся к горлу.
– Раз тебе нравится наш мир… в нем есть уголки привлекательнее этой камеры. Представляю, как она тебе опостылела.
– Нет, Разрушительница проклятия. Мне здесь очень нравится.
Детская ладошка Костореза дружески похлопала грязный каменный пол.
– Думаешь, я бы позволил заманить себя в ловушку, не будь у меня на то веской причины?
Кассиан расценил слова Костореза по-своему. Он напряженно следил за каждым движением узника, готовый при малейших признаках опасности силой вытащить меня из камеры.
Тонкий пальчик Костореза начертил на пыльном полу три круга, расположив их внахлест.
– С моей сестрой ты уже встречалась, – продолжал он. – Мы с нею – близнецы. Вы зовете ее Ткачихой, а прежде ее звали Стрига. У нас есть старший брат Косфей
[7]. Как они со Стригой радовались вашему миру, когда мы в нем оказались. Древние фэйцы боялись нас и поклонялись нам. Окажись я посмелее, я бы подождал, пока уменьшится сила Стриги и Косфея. Тем более что древняя фэйская воительница сумела заманить Стригу в этот проклятый лес, где она и обитает до сих пор. И Косфей привязан к озерцу на континенте. Все это случилось намного раньше, чем на земле Притиании появились первые верховные правители.
Мы с Кассианом ждали, не решаясь перебивать рассказ вопросами.
– Умной была та фэйская воительница. Ее родословная давно прервалась, хотя следы еще сохраняются. Но не у фэйцев, а у людей.
Косторез улыбнулся с оттенком грусти.
– Никто не помнит имени той воительницы. А я помню. Она бы стала моим спасением, не сделай я выбор раньше, чем она появилась.
Я была готова ждать до бесконечности, бережно подбирая крупицы сведений, как голодная птица подбирает хлебные крошки.
– Убить их она бы не смогла. Они значительно превосходили ее силой. Но их можно было удержать на одном месте, что она и сделала.
