– Потом мы будем сами не рады, что получили императорский подарок. Это я тебе гарантирую. – Мэтью воткнул перо в чернильницу, усеяв поверхность стола черными капельками. – Пойми, Диана: Рудольф – коллекционер. Его интересуют не только бивни нарвала и безоаровы камни. Помимо предметов, он коллекционирует людей, а заполучив их в свою коллекцию, крайне неохотно с ними расстается.
– Как и Келли, – сказала я, развязывая веревки. – Но я не предназначена для продажи.
– Мы все предназначены для продажи… Боже милосердный! – прошептал Мэтью, увидев то, что я вынула из мешка.
Это была изготовленная из золота и серебра статуя богини Дианы высотой не менее двух футов. Богння боком восседала на спине оленя, застенчиво скрестив лодыжки. Вся ее одежда состояла из… колчана со стрелами. Возле ног оленя застыли две охотничьи собаки.
– Я бы сказал, император весьма красноречиво заявил о своих желаниях, – присвистнул Галлоглас.
Но мое внимание было целиком поглощено статуей. На стенке постамента я заметила небольшой ключ. Стоило мне его повернуть, как олень мигом спрыгнул на пол.
– Гляди, Мэтью! Ты видел что-нибудь подобное?
– Не волнуйтесь, дядя внимательно наблюдает за императорской игрушкой, – сказал Галлоглас.
Он был прав: Мэтью сердито смотрел на статую.
Как назло, в комнату влетел Джек.
– Постой, малыш!
Галлоглас схватил мальчишку за воротник. Но Джек был профессиональным воришкой, и подобная тактика сдерживания оказывалась бесполезной, когда он чуял нечто ценное. Джек повалился на пол, оставив в руках Галлогласа свою куртку, а сам бросился догонять оленя.
– Это игрушка? Это вы мне купили? А почему тетка совсем голая? Так и замерзнуть недолго.
Вопросы хлестали из Джека, как вода из прорвавшейся плотины. Тереза, жадная до зрелищ, как и любая другая жительница Мала Страны, выбежала на шум. Увидев в кабинете хозяина голую богиню, она вскрикнула и ладонью прикрыла Джеку лицо.
Галлоглас беззастенчиво пялился на груди статуи.
– Ты прав, Джек. Ей холодно.
За это он схлопотал по голове от Терезы, которая непостижимым образом ухитрялась держать извивающегося Джека.
– Джек, это всего лишь заводная игрушка, – сказал Мэтью, поднимая оленя.
Голова зверя раскрылась, обнажив полость внутри.
– Олень предназначался для забавы гостей. Император пускал его бегать вокруг обеденного стола. Тот, возле кого олень останавливался, должен был выпить из его головы. Почему бы тебе не показать Энни, как действует эта штучка? – Мэтью защелкнул оленью голову и передал драгоценную игрушку Галлогласу. – Нам надо поговорить, – перестав улыбаться, сказал он мне.
Галлоглас выпроводил Терезу и Джека из комнаты, пообещав мальчишке сахарных кренделей и катание на коньках.
– Любовь моя, ты вступила на опасную территорию. – Он запустил руки в волосы. Не знаю почему, но этот жест всегда добавлял ему обаяния. – Я сообщил Конгрегации, что твой статус моей жены – всего лишь обыкновенная уловка, чтобы защитить тебя от обвинений в колдовстве и удержать охоту на ведьм в пределах шотландского Берика.
– Но наши друзья и твои соплеменники-вампиры знают, что это не так, – возразила я. Вампирское чутье не лжет, а я была густо пропитана неповторимым запахом Мэтью. – И ведьмы знают: наши с тобой отношения имеют нюансы, невидимые их третьему глазу.
– Возможно. Но Рудольф не вампир и не ведьмак. У императора есть свои осведомители в Конгрегации. Ему сообщат, что между нами нет отношений. А значит, путь для ухлестывания за тобой для него открыт. – Мэтью погладил мою щеку. – Диана, я не привык делиться тем, что мое. Если Рудольф зайдет слишком далеко…
– Пока он никуда не зашел, а тебе нужно сдерживать свой темперамент. Я не позволю быть соблазненной ни императором Священной Римской империи, ни кем-либо еще. Нам нужен «Ашмол-782». И какое мне дело, если Рудольф пялится на мою грудь?
– Это я выдержу. – Мэтью меня поцеловал. – Но есть и другие вещи, о которых ты должна знать, прежде чем отправишься благодарить императора. Конгрегация заинтересована в хороших отношениях с Рудольфом. Ради этого она на протяжении ряда лет удовлетворяла его аппетиты по части женщин и диковинных штучек. Если император пожелает заполучить тебя и сообщит об этом восьми другим членам Конгрегации, их суждение будет не в нашу пользу. Конгрегация отдаст тебя Рудольфу, поскольку они не могут допустить, чтобы Прага оказалась в руках таких людей, как архиепископ Трирский и его друзья-иезуиты. Они не хотят, чтобы Рудольф превращался во второго короля Якова, жаждущего крови ведьм, демонов и вампиров. Прага может казаться оазисом для таких, как мы. Но оазисам свойственно исчезать. Был – и нету. Остался лишь мираж над пустыней.
– Понимаю, – прошептала я.
Ну почему все связанное с Мэтью должно быть спутанным клубком? Жизни нас обоих напоминали мне нити из моей шкатулки для заклинаний, сплошь покрытые узлами. И сколько бы я ни распутывала узлы, они появлялись снова.
– Когда пойдешь в замок, возьми с собой Галлогласа, – сказал Мэтью, разжимая руки.
– А разве ты не пойдешь?
Неужели Мэтью готов выпустить меня из поля зрения? Это при его-то тревогах?
– Нет. Чем чаще Рудольф видит нас вместе, тем сильнее разыгрывается его воображение и жажда тебя заполучить. А Галлоглас, возможно, сумеет пробраться в лаборатории Келли. Мой племянник намного обворожительнее, чем я. – Мэтью улыбнулся, но глаза его оставались мрачными.
Галлоглас объявил, что у него есть план, который убережет меня от общения с Рудольфом наедине, то есть я поблагодарю императора, но публично. В подробности Галлоглас не вдавался. Когда колокола пробили три часа пополудни, я начала догадываться, каким будет его план. Толпа людей, старавшихся попасть в собор Святого Вита через остроконечные арки бокового входа, подтвердила мои догадки.
– Вот идет Сигизмунд, – сказал Галлоглас, наклоняясь к моему уху.
Из-за оглушающего звона колоколов я едва его слышала. Увидев мой недоуменный взгляд, Галлоглас указал на золоченую решетку примыкающей башни:
– Сигизмунд. Большой колокол. Его звон помогает понять, что ты в Праге.
Собор Святого Вита с его парящими контрфорсами и иглообразными шпилями был наглядным пособием по готической архитектуре. В хмурый день ранней весны это особенно чувствовалось. В зале собора горели свечи, но обширное пространство все равно оставалось сумрачным. Крошечные желтые огоньки казались светящимися булавочными головками. Прекрасные витражи в окнах и наружные фрески тоже страдали от недостатка света, приобретая серый оттенок. Все это создавало довольно гнетущую обстановку. Галлоглас предусмотрительно остановился под пылающими факелами.
– Да снимите вы свое маскировочное заклинание, – предложил он. – Тут такая темень, что Рудольф может вас не заметить.
