В гостиную вбежала рассерженная Энни. Увидев моего отца, она застыла на месте, мгновенно побледнев. После Гринвича она очень боялась незнакомцев. Особенно нечеловеческой породы.
– Не волнуйся, Энни, – успокоила я девчонку. – Это господин Проктор, наш друг. Зашел к нам в гости.
– А у меня есть мраморные шарики, – сообщил Джек. – Вы в «вышибалу» играть умеете?
Джек с нескрываемым любопытством рассматривал моего отца, пытаясь сообразить, полезно ли завести с ним знакомство.
– Видишь ли, Джек, господин Проктор пришел к нам по делу. Ему нужно поговорить с госпожой Ройдон, – сказал Мэтью, разворачивая мальчишку лицом к двери. – Нам нужен хлеб и вино. В доме нет воды. Вы с Энни решите, кто чем займется, а когда вернется Пьер, он возьмет вас в Мурфилдс.
Бурча себе под нос, Джек последовал за Энни. Все это время отец молча наблюдал за мной и Мэтью, но я чувствовала, как копятся его вопросы.
– И все-таки, дорогая, почему ты здесь? – снова спросил он, когда дети и собака ушли.
– Мы думали, что найдем здесь того, кто сможет помочь мне с магией и алхимией. – Не знаю почему, но я не хотела рассказывать отцу все причины нашего путешествия в XVI век. – Я нашла учительницу. Ее зовут Благочестивая Олсоп. Она и ее шабаш приняли меня к себе.
– Достойная попытка. Но не забывай, Диана: я тоже ведьмак и чувствую, когда ты темнишь. – Отец привалился к спинке стула. – Рано или поздно ты все равно мне расскажешь. Я просто надеялся, что откровенный рассказ сэкономит время.
– Стивен, а что вас привело сюда? – спросил Мэтью.
– Любопытство. Интересно поболтаться в прошлом. Ведь я же антрополог. Этим и занимаюсь. А вы кто по роду занятий?
– Ученый-биохимик. Работаю в Оксфорде.
– Нет, папа. Ты не просто болтаешься по елизаветинскому Лондону. У тебя есть страница из «Ашмола-782». – Я вдруг догадалась о причине его визита в прошлое. – Ты ищешь сам манускрипт.
Я потянула за веревку, опустив вниз нашу свечную люстру. Там, между свечами, стоял астрономический компендиум мастера Габермеля. Мы были вынуждены ежедневно перепрятывать эту вещицу, поскольку Джек постоянно находил ее.
– Какая еще страница? – с нарочитым простодушием спросил отец.
– Страница с изображением алхимической свадьбы. Сам манускрипт находился в Бодлианской библиотеке. – Я открыла компендиум. Как я и ожидала, его диски не вращались. – Ты посмотри, Мэтью.
– Классная штучка! – присвистнул отец.
– Вы еще не видели ее мышеловки, – едва слышно добавил Мэтью.
– А какое назначение у этого чуда механики? – Взяв компендиум, отец стал его вертеть, разглядывая со всех сторон.
– Это математический инструмент для исчисления времени и наблюдения за небесными явлениями вроде фаз Луны. Когда мы были в Праге, компендиум начал вращаться сам по себе. Я подумала, что кто-то разыскивает нас с Мэтью. А теперь мне кажется, не тебя ли он искал в связи с манускриптом.
Компендиум и в Лондоне вдруг оживал и начинал вращаться. У нас все его называли ведьмиными часами.
– Может, принести манускрипт? – спросил Мэтью и встал.
– Успеется, – остановил его отец. – Не стоит торопиться. Ребекка знает, что я проведу здесь несколько дней.
– Так, значит, ты побудешь в Лондоне?
Отец, улыбаясь, кивнул.
– Где вы остановились? – спросил Мэтью.
– Здесь! – выкрикнула я, не дав отцу ответить. – Мой отец остановится у нас.
Отпустить его после стольких лет разлуки – такое казалось мне немыслимым.
– Ваша дочь очень не любит, когда кто-нибудь из близких останавливается в отелях, – усмехнулся Мэтью.
Наверняка вспомнил, как я взбеленилась, когда он пытался поселить Маркуса и Мириам в мотеле Казеновии.
– Конечно же вы остановитесь у нас.
– Но я нанял жилье на другом конце города, – замялся отец.
– Останься. – Я плотно сжала губы и заморгала, удерживая слезы. – Пожалуйста, останься!
Мне хотелось расспросить его об очень и очень многом. Были вопросы, на которые мог ответить только он.
– Остаюсь, – наконец решил отец. – Когда еще у меня будет возможность пообщаться со взрослой дочерью!
Я хотела отдать отцу нашу спальню. Мэтью все равно не сомкнет глаз, пока отец гостит у нас, а я бы прекрасно устроилась на диване у окна. Увы, такой жертвы отец не принял. Тогда Пьер предложил ему свою постель. Я стояла на площадке и слушала, как отец с Джеком весело болтают, словно давние друзья.
– Думаю, теперь у Стивена есть все, что нужно, – сказал Мэтью, обнимая меня.
– А вдруг я его разочаровала?
Этот вопрос подспудно вертелся у меня в мозгу.
– Разочаровала? Твоего отца? – удивился Мэтью. – Конечно же нет.
– Но я же чувствую, что он испытывает некоторый дискомфорт.
– Что ж тут удивительного? Несколько дней назад он поцеловал на прощание свою четырехлетнюю дочку. Он просто ошеломлен, только и всего.
– Как думаешь, он знает, что через несколько лет произойдет с ним и мамой?
– Mon coeur, я могу лишь предполагать. Мне кажется, да. – Мэтью повел меня в спальню. – Ложись и поспи. Утром все предстанет в ином свете.
Муж оказался прав: на следующее утро отец выглядел спокойнее, хотя я не сказала бы, что он выспался. Да и Джек откровенно зевал.
– У этого мальчика всегда бывают такие жуткие кошмары? – спросил отец.
– Прости, если он мешал тебе спать. Перемены всегда возбуждают Джека. В такие моменты с ним обычно возится Мэтью.
– Знаю. Я видел его, – сказал отец, прихлебывая травяной чай, приготовленный Энни.
Ох эта особенность моего отца! Он все видел, все подмечал. Своей наблюдательностью он превосходил вампиров. В моей голове по-прежнему роились сотни вопросов: о маме и ее магии, о вырванной странице из «Ашмола-782», однако все они куда-то исчезали, стоило мне заглянуть в спокойные отцовские глаза. Его вопросы касались вполне тривиальных вещей. Умею ли я играть в бейсбол и подавать мяч? Считаю ли я Боба Дилана гением? Научили ли меня, как правильно ставить палатку? При этом отец не спрашивал ни о моей жизни, ни о нашей жизни с Мэтью. Его как будто не интересовало, где я училась и даже то, чем зарабатывала на жизнь. Я кое-что рассказала сама, но, не видя его интереса, чувствовала себя весьма по-дурацки. Под конец нашего первого дня, проведенного вместе, я была готова разреветься.
– Ну почему отец не хочет со мной говорить? – спросила я Мэтью, когда он помогал мне расшнуровывать корсет.
– Потому что он сосредоточенно слушает. Твой отец – антрополог, профессиональный наблюдатель. Ты историк. Вопросы по твоей части, а не по его.
