– В его присутствии я становлюсь косноязычной и не знаю, с чего начать. А сам он говорит на какие-то странные темы. Например, если в какой-то момент игры заменить питчера хиттером, не погубит ли это матч.
– Такие разговоры отец ведет, когда его дочь подрастает и он начинает водить ее на бейсбольные матчи. Получается, Стивен знает, что не увидит, как ты взрослеешь. Он лишь не знает, сколько времени еще проведет рядом с тобой.
Я присела на край кровати:
– Он был страстным поклонником команды «Ред сокс». Помню, мама говорила, что осенний семестр тысяча девятьсот семьдесят пятого года отец называл лучшей порой своей жизни. Он успел зачать меня и насладиться результативным ударом Карлтона Фиска в шестой игре чемпионата Штатов по бейсболу. Правда, удар не спас его любимую команду, и Цинциннати в конце все-таки разбили Бостон.
– Уверен, осенний семестр тысяча девятьсот семьдесят шестого года был еще лучше, – тихо засмеялся Мэтью.
– «Ред сокс» в тот год выиграли чемпионат?
– Нет. Зато твой отец выиграл, – ответил Мэтью, после чего поцеловал меня и задул свечу.
На следующий день мне нужно было отлучиться по делам. Вернувшись, я застала отца в гостиной. Он сидел один. Перед ним лежал раскрытый «Ашмол-782».
– Где ты это нашел? – удивилась я, машинально вываливая на стол принесенные покупки. – Мэтью обещал понадежнее спрятать манускрипт.
Как и шедевр мастера Габермеля, манускрипт постоянно манил к себе наших детишек.
– Джек принес. Он сказал, что у госпожи Ройдон есть книга про чудовищ. Я захотел взглянуть. – Отец перевернул страницу. Его пальцы были короче, чем у Мэтью, и не отличались ни элегантностью, ни проворством. – Так это отсюда была вырвана страница с изображением алхимической свадьбы?
– Да. В ней были еще две картинки. Одна изображала дерево, другая – двух драконов, проливающих кровь. – Я замолчала. – Папа, я не знаю, вправе ли рассказывать тебе еще что-то. Мне известно о твоей связи с этим манускриптом и о событиях, о которых ты не знаешь, поскольку они еще не произошли.
– Тогда расскажи о том, что происходило с тобой после обнаружения этого манускрипта в Оксфорде. И я хочу услышать правду. Диана, я вижу поврежденные нити, соединяющие тебя с книгой. Они все жутким образом скручены и перепутаны. К тому же кто-то покалечил твое тело.
В гостиной установилась гнетущая тишина. Мне было не спрятаться от отцовской проницательности. Он ждал. Наконец я не выдержала и повернулась к нему. Наши глаза встретились.
– Это сделали ведьмы. Мэтью заснул, а я вышла подышать свежим воздухом. Я считала, что нахожусь в безопасности. И вдруг… меня похитила ведьма. – Я заерзала на стуле. – В общем, конец истории. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Неужели тебе неинтересно, где я училась? Я стала историком. Меня взяли в штат. Я преподаю в Йельском университете.
Я была рада говорить с отцом о чем угодно, только не о цепи событий, начавшихся со старой фотографии, подброшенной мне в Новом колледже, и закончившихся смертью Жюльет.
– Хорошо. Отложим подробности на потом, – согласился отец. – Сейчас меня интересует, почему какой-то ведьме так сильно захотелось заполучить манускрипт, что она была готова тебя убить… Да, конечно, – сказал отец, поймав мой недоуменный взгляд. – Я догадался сам. Ведьма применила открывающее заклинание, от которого у тебя на спине остался уродливый шрам. Я ощущаю рану. Мэтью не сводит с нее глаз. А сейчас твоя дракониха… да, дочка, я знаю и о ней… прикрывает рану своими крыльями.
– Ведьму, похитившую меня, зовут Сату. Она не единственная, кто охотится за книгой. Питер Нокс тоже. А он член Конгрегации.
– Питер Нокс, – негромко повторил отец. – Так-так-так…
– Ты с ним знаком?
– К сожалению, да. Он всегда бы неравнодушен к твоей матери. К счастью, Ребекка терпеть его не может. – Отец хмуро перевернул еще одну страницу. – Я твердо уверен, что Питер ничего не знает о мертвых ведьмах, погибших от этой книги. С ней связана темная магия, а Нокса такие знания всегда притягивали. Я понимаю его интерес к манускрипту. Но с какой стати «Ашмол-782» понадобился вам с Мэтью?
– Три наши породы переживают тяжелые времена. Демоны становятся все более неуправляемыми. Кровь вампиров не всегда способна сделать человека одним из них. У ведьм упала рождаемость. Мы вымираем. Мэтью полагает, что эта книга может помочь узнать причину. Манускрипт содержит массу генетической информации. Кожа, волосы. Даже кровь и кости.
– Ты вышла замуж за вампирский эквивалент Чарльза Дарвина. А происхождение видов интересует Мэтью? Или только исчезновение?
– Конечно интересует. Мэтью уже давно пытается понять, каким образом демоны, ведьмы и вампиры связаны между собой и с людьми. Этот манускрипт… если мы отыщем вырванные страницы и сумеем понять его содержание… может дать нам важные ключи.
– А для твоего вампира все это вызывает лишь теоретический интерес? – спросил отец, устремив на меня светло-карие глаза.
– Уже нет. Папа, я беременна. – Я коснулась живота. Этот жест с недавних пор стал почти инстинктивным.
– Знаю, – улыбнулся отец. – Я догадался, но мне все равно приятно услышать об этом от тебя.
– Ты здесь всего двое суток. Как и ты, я не хотела устраивать гонку и выплескивать на тебя весь поток новостей. – Я была совсем взрослой, но сейчас испытывала смущение; отец встал и крепко обнял меня. – И потом, я не знала, как ты это воспримешь. Ведьмам несвойственно влюбляться в вампиров, и наоборот. А чтобы у них были общие дети…
– Твоя мать предупреждала меня об этом. Представляешь, она видела такое развитие событий. Я поражаюсь ее сверхъестественному зрению. – Отец засмеялся. – Знала бы ты, сколько мне пришлось выслушать. Самое интересное, она тревожится не из-за тебя. Из-за твоего вампира… Прими мои поздравления, дорогая. Ребенок – это удивительный дар.
– Надеюсь, мы справимся. Кто знает, каким окажется наш ребенок?
– Ты способна выдержать больше, чем думаешь. – Отец поцеловал меня в щеку. – Давай прогуляемся по Лондону. Ты покажешь мне свои любимые места. Я был бы рад увидеться с Шекспиром. Представляешь, один мой коллега, ну просто непрошибаемый идиот, считает, что «Гамлета» написала королева Елизавета… Раз уж мы заговорили о коллегах: мог ли я думать, что, покупая тебе слюнявчики и рукавицы с эмблемой Гарварда, однажды встречусь с дочерью, которая преподает в Йеле?
– Меня занимает один вопрос, – глотнув вина, сказал отец.
Мы с ним замечательно прогулялись и только что закончили наш неспешный ужин. Детей отправили спать. Швабра похрапывал у камина. Словом, день прошел идеально.
– И какой же это вопрос? – улыбнулся Мэтью, поднимая голову от своего кубка.
– Долго ли еще вам удастся управлять безумной жизнью, которую вы оба ведете?
Улыбка Мэтью погасла.
