– Она выглядит совсем как гранд-дама, – прошептала Ребекка, стараясь получше меня разглядеть.
– Тише, ты! – шикнула на нее мать и виновато посмотрела на меня, словно извиняясь за поведение дочери. – Ребекка, ты же знаешь, что твоя гранд-дама умерла.
– Меня зовут Диана Ройдон. – Я кивнула в сторону вывески. – Я живу здесь, в «Олене и короне».
– В таком случае вы… – Глаза женщины округлились, и она снова прижала дочь к себе.
– А я Реббека Уайт, – представилась маленькая ведьма, не испытывавшая того же страха, что и мать.
Потом Реббека сделала неуклюжий реверанс. Движения тоже были невероятно знакомыми.
– Рада познакомиться с вами. Вы недавно живете в Блэкфрайерсе?
Я старалась растянуть этот обыденный разговор, просто чтобы подольше смотреть на такие знакомые лица двух незнакомок.
– Нет. Мы живем при больнице недалеко от Смитфилдского рынка, – сообщила Ребекка.
– Когда палаты переполнены, я беру больных к себе, – сказала женщина и замялась. – Я Бриджит Уайт, а Ребекка – моя дочь.
Помимо таких знакомых имен – Бриджит и Ребекка, – теперь я отчетливо понимала, кто передо мной. Бриджит Бишоп родилась примерно в 1632 году. Первым именем, записанным в гримуаре Бишопов, было имя Ребекки Дэвис – ее бабушки. Вдруг эта десятилетняя девчонка выйдет потом замуж и станет Ребеккой Дэвис?
Но сейчас внимание Ребекки было приковано к моей шее. Нет, к голове. Серьги Изабо.
Переместиться в прошлое нам с Мэтью помогли три предмета: рукописный экземпляр «Доктора Фауста», серебряная шахматная фигура и сережка, спрятанная в кукле Бриджит Бишоп. Эта сережка. Я протянула руку и вынула сережку из уха. Опыт общения с Джеком научил меня: если хочешь, чтобы впечатление отложилось в детском мозгу, нужно обязательно смотреть ребенку в глаза. Я присела на корточки. Теперь наши с Ребеккой глаза были на одном уровне.
– Мне нужно, чтобы кто-нибудь сохранил для меня эту сережку. Однажды она мне понадобится. Ты согласна взять сережку на хранение?
Ребекка серьезно посмотрела на меня и кивнула. Я взяла ее руку, почувствовав, как между нами пробежал импульс понимания. Сережку я положила на ее ладонь. Детские пальцы плотно сомкнулись.
– Можно, мама? – запоздало спросила дочь у Бриджит.
– Думаю, да, – с опаской в голосе ответила мать. – А теперь идем, Реббека. Нам пора.
– Спасибо. – Я выпрямилась во весь рост, потрепала Ребекку по плечу и, глядя в глаза Бриджит, повторила: – Спасибо.
Спиной я поймала подталкивающий взгляд. Я догадывалась, кто это. Дождавшись, когда Ребекка и Бриджит уйдут, я повернулась. Передо мной стоял Кит Марло.
– Госпожа Ройдон, – голос Кита звучал хрипло, а сам он был похож на воплощенную смерть, – о вашем отъезде мне Уолтер сообщил.
– Я его попросила.
Усилием воли я заставила Кита взглянуть мне в глаза. Еще одна ситуация, которую я могла исправить. Мои усилия помогут Мэтью должным образом проститься с тем, кто некогда был его близким другом.
Кит быстро отвел взгляд и опустил голову.
– Нельзя мне было появляться здесь, – пробормотал он, уставившись на свои башмаки.
– Я прощаю тебя, Кит.
Марло пружинисто вскинул голову.
– Почему? – удивился он, сраженный моими словами.
– Потому что ты любишь его. Есть и другая причина: пока Мэтью винит тебя за случившееся со мной, часть его личности остается с тобой. Навсегда, – сказала я, не особо задумываясь над ответом. – Так что иди наверх и попрощайся с ним.
Мэтью ждал нас на площадке. Интуиция подсказала ему, что я вернусь не одна. Я чмокнула мужа в губы, собираясь пройти в спальню.
– Твой отец тебя простил, – тихо сказала я мужу. – Найди и ты в себе силы простить Кита.
Я оставила их латать свои отношения, насколько это возможно. Время нашего пребывания здесь стремительно подходило к концу.
Через несколько часов к нам пришел Томас Хэрриот, и я вручила ему стальную трубу.
– Я изготовил это из ружейного дула. Естественно, внеся изменения, – пояснил мне месье Валлен, знаменитый создатель мышеловок и часов. – И добавил гравировку, как вы и просили, госпожа Ройдон.
Валлен прикрепил к телескопу изящный серебряный флажок с гравировкой: N. VALLIN ME FECIT, T. HARRIOT ME INVENIT, 1591.
«Николя Валлен меня сделал, Томас Хэрриот меня изобрел в 1591 году». Я благодарно улыбнулась месье Валлену:
– Настоящий шедевр.
Этот разговор происходил в мастерской месье Валлена. Дома, едва увидев телескоп, Джек закричал во все горло:
– Давайте смотреть на луну! Она уже больше часов на колокольне церкви Святой Милдред!
С чердака во двор «Оленя и короны» принесли старый плетеный стул, на каких сидят в саду. Сегодня здесь творилась история науки. Томас Хэрриот, математик и лингвист, уселся на этот стул. Он навел телескоп, где линзами служили очковые стекла, на полную луну и удовлетворенно вздохнул:
– Гляди-ка, Джек. Это подтверждает то, что писал синьор делла Порта.
Усадив мальчишку на колени, Том поднес один конец трубы к глазу своего верного юного помощника.
– Нужны всего две линзы – выпуклая и вогнутая. Если их расположить на нужном расстоянии, это приблизит наблюдаемый предмет.
После Джека все по очереди смотрели в телескоп.
– Это совсем не то, чего я ожидал, – разочарованно протянул Джордж Чапмен. – Неужели ты не думал, что луна окажется драматичнее? Прости, Том, но таинственная луна поэтов мне предпочтительнее этой.
– А она отнюдь не совершенна, – посетовал Генри Перси, протер глаза, а затем снова поднес к ним трубу.
– Конечно несовершенна. Нет в мире совершенства, – заявил Кит. – Не стоит верить, Хэл, всему, о чем философы толкуют, ибо это – кратчайшая дорога к разрушению. Сам видишь, сколь ничтожно влияние философии на Тома.
Я посмотрела на Мэтью и улыбнулась. Давно мы не слышали словесных баталий тех, кто принадлежал к Школе ночи.
– По крайней мере, Том в состоянии себя прокормить, чего не скажешь ни об одном из моих знакомых драматургов.
Уолтер посмотрел в телескоп и присвистнул:
– Том, я очень жалею, что ты не додумался до этой штуки раньше. В Виргинии ей бы цены не было. Стоишь себе преспокойно на палубе корабля и разглядываешь берег. Взгляни сам, Галлоглас, и только попробуй сказать, что я ошибаюсь.
– Ты никогда не ошибаешься, Уолтер, – ответил Галлоглас и подмигнул Джеку. – Крепко запомни мои слова, юный Джек. Тот, кто платит тебе жалованье, прав всегда и во всем.
Я пригласила к нам Благочестивую Олсоп и Сюзанну. Обе тоже смотрели на луну через звездное стекло Тома. Не скажу, чтобы это изобретение вызвало у них особый восторг, хотя ведьмы добросовестно его изображали, вздыхая и охая.
