Так в 304 году была создана династия Бэй-Хань (Северная Хань, позднее ее переименовали в Чжао). Лю Юаньхай вступил на престол под титулом Хань-вана и издал указ, в котором объявлял себя наследником ханьских императоров. Указ заканчивался словами:
«Ныне я недостойно выдвинут множеством благородных мужей, чтобы возродить по наследству владения, созданные тремя моими предками, но, сознавая свое неразумие, дрожу от страха, не зная, что делать. Однако выпавший [на долю династии Хань] великий позор еще не смыт, у алтаря для жертвоприношений духам Земли и злаков нет хозяина. Я вынужден, чувствуя себя так, словно во рту у меня желчь и я сижу на льду, скрепя сердце принять общее предложение».
Затем Лю Юаньхай объявил на подведомственной ему территории амнистию, провозгласил свою жену императрицей, поставил чиновников, «главного помощника», главного цензора, главного воеводу, «великого блюстителя нравов» и сделал прочие назначения «в зависимости от заслуг». Первой столицей государства стал город Цзогочэн в провинции Шаньси.
Сначала территория новой империи была невелика, но после первого года правления Лю Юаньхай стал расширять границы своего государства. Он провел несколько успешных военных операций. Кроме того, ему добровольно изъявили покорность «вождь дисцев, великий шаньюй Чжэн» и старый товарищ, мятежник Ван Ми, который располагал армией в несколько десятков тысяч человек. Примкнул к нему и Ши Лэ — сын мелкого сюннуского вождя, попавший в рабство, создавший разбойничью шайку, прибивавшийся с ней к разного рода то ли повстанцам, то ли бандитам, которые во множестве появились в Поднебесной во времена смуты, и наконец осевший со своим семитысячным войском у Лю Юаньхая. Позднее этому человеку суждено было стать могильщиком существующей династии и основать на ее обломках свою собственную — Поздняя Чжао.
Скоро под властью самозваного императора находилась уже значительная часть Северного Китая. Столицу перенесли в город Пуцзы, а потом в Пинъян. Последний переезд был совершен по совету «великого астролога» (так называлась придворная должность, вне зависимости от степени величия ее носителя), который заявил: «Вы, Ваше Величество, вознеслись, как дракон, и воспарили, подобно фениксу, поскольку неожиданно получили мандат Неба. Однако остатки династии Цзинь еще не уничтожены, и вам приходится жить в захолустье». Предсказатель обещал, что не позднее чем через три года его владыка сможет перебраться в Лоян (который в то время был столицей Цзинь); пока же он предлагал удовлетвориться Пинъяном — этот город был рекомендован, поскольку над ним появилось знамение: «багровые, благовещие пары».
«Великий астролог» оказался прав наполовину: через три года, в 311 году, войска Северной Хань действительно вошли в Лоян. Но Лю Юаньхай этого уже не увидел — он умер незадолго до взятия города
.
Наследовавший Лю Юаньхаю его сын Лю Хэ тоже не смог похвастаться взятием цзиньской столицы. Едва взойдя на трон, он решил во избежание смуты уничтожить всех своих братьев. Он отдал соответствующие приказы, и два его брата из четырех действительно были убиты, но один из оставшихся в живых, Лю Цун, уничтожил самого Лю Хэ и в 310 году стал императором Северной Хань
.
* * *
Лю Цун, подобно своему отцу, был славен среди сюнну как замечательными знамениями, предвестившими его рождение, так и редкостной внешностью. Из левого уха у него рос белый, ярко блестевший волос длиною свыше 60 сантиметров; кроме того, он имел выдающиеся надбровные дуги — так называемое «драконообразное лицо» — знак того, что его обладателю суждено стать императором. Что же касается гуманитарных дарований, то он даже превзошел своего отца: «…был искусен в скорописи, хорошо сочинял, составил более ста лирических стихотворений и свыше пятидесяти од и гимнов»
.
В 311 году войска Лю Цуна осадили столицу Цзинь — Лоян. Ими предводительствовали Ван Ми, Ши Лэ и двоюродный брата сюннуского императора, по имени Лю Яо, носивший звание «военачальника, взлетающего к небу, как дракон». По сообщению Фан Сюаньлина, «в городе царил сильный голод, люди ели друг друга, чиновники разбежались, ни у кого не было желания обороняться». Лоян был разграблен, а император династии Цзинь Хуай-ди (взошедший на трон за четыре года до того) попал в плен
.
Поначалу Лю Цун милостиво отнесся к своему пленнику. Двух императоров, действующего и низверженного, связывало давнее знакомство: они встречались в гостях у Ван Цзи (того самого, что по приказу своего отца совершал поклоны перед Лю Юаньхаем). Ван Цзи стал не только влиятельным сановником Цзинь, но и знатоком философии, и в его доме два будущих императора вместе занимались музыкой, поэзией и стрельбой из лука. Поэтому Лю Цун оставил приятеля в живых, поселил в своей столице, дал ему титул, должность левого дворцового советника и звание «особовыдвинутый» и даже предоставил право пользоваться церемониалом, предусмотренным для трех высших сановников государства. Теперь им снова случалось пировать, вспоминая молодость, и однажды, по завершении пиршества, Лю Цун подарил своему пленнику жену из императорского рода Лю — «малолетнюю Лю», предупредив: «Это внучка известного сановника, ныне в знак особого внимания дарю ее тебе в жены, ты должен хорошо относиться к ней»
.
Но потом что-то изменилось во взаимоотношениях Лю Цуна и его пленника (а возможно, изменился сам сюннуский император, который все больше погрязал в разврате и пьянстве). Однажды на пиру Лю Цун заставил Хуай-ди обносить присутствующих вином. Увидев унижение своего бывшего владыки, сановники, которые раньше служили Цзинь, а теперь оказались на службе у Лю Цуна, расплакались, и это вызвало недовольство императора. Так, через два с лишним века после того, как приближенные сюннуского шаньюя Ху-ханье II плакали, видя унижение своего вождя перед ханьцами, роли поменялись, и слезы стали уделом китайских сановников. Но слезами их беды не ограничились. Вскоре кто-то сообщил императору, что эти же сановники замышляют измену, и он казнил их, а заодно отравил и Хуай-ди
.
Не менее печальна оказалась судьба другого цзиньского императора, Минь-ди, который взошел на трон после гибели своего предшественника. Его столица, Чанъань, пала под ударами Северной Хань в 316 году. Когда внешняя часть города была захвачена и шансов его отстоять не осталось, Минь-ди отправил нападающим письмо о капитуляции, «а сам с обнаженным плечом, ведя за собой овцу, таща колесницу с фобом и держа во рту яшму, вышел для сдачи». Лю Цун и ему сохранил жизнь и пожаловал титул и должность дворцового советника
. Но ни овца, ни яшма, ни гроб не спасли бывшего императора от самой жалкой участи: ему пришлось не столько давать советы своему повелителю, сколько выполнять весьма унизительные поручения. Фан Сюаньлин пишет о Лю Цуне: «Разбойник-хусец не обладал человеколюбием, был таким же алчным, как шакалы и свиньи. Он сделал из Сына Неба слугу, разносящего чаши с вином, а когда ехал на колеснице, [Сын Неба] держал над ним зонт»
. История злополучного Хуай-ди повторилась почти в точности: Минь-ди довелось исполнять обязанности виночерпия и судомойки, а когда один из его бывших сановников расплакался, видя унижение своего бывшего императора, он был убит по приказу Лю Цуна
. Позднее был по его же приказу убит и сам Минь-ди
.
