– Самое худшее во всей этой чертовщине, – продолжил Дэйв, – произошло, когда мы поцеловались.
Она резко обернулась. На мгновение ее глаза широко распахнулись от изумления, и тут же сузились. Уголок рта выгнулся кверху.
– Врешь, – сказала она.
– Ага, подловила.
– Я так переживала из-за того, что сделала с этим парнем. Да и ты еще был ранен. Но все равно это была наша, пусть небольшая, но победа. Вот я и решила, что неплохо бы отметить ее вместе. Ну, ты же понимаешь? Ведь мы напарники. Вот и подумала, почему бы не зайти к тебе и не пропустить несколько…
– Не произошло ровным счетом ничего плохого.
Она снова посмотрела на него:
– Я твоя напарница, а не напарник. Вот в чем был наш прокол. Все было отлично, за исключением этой мелочи.
Дэйв протянул руку и похлопал ее по плечу:
– Не переживай. Я думаю о тебе не как о напарнице, а как о напарнике.
– Да. Отлично.
– О напарнике, который выше меня ростом, – добавил он, надеясь напомнить, что она сказала вчера, когда он обнял ее.
Ее лицо смягчилось, и он понял, что она вспомнила.
– Единственное, о чем я на самом деле жалею, – сказал он, – это что как снег на голову свалилась Глория и прервала наш поцелуй.
Джоан вывела патрульный автомобиль на парковку возле Фанленда. Остановила, выключила двигатель и посмотрела Дэйву в глаза, положив руку на бедро.
– А как же Глория? – спросила она.
– Ее больше нет в моей жизни.
– О Боже. – Джоан опустила глаза. Казалось, она смотрела на свою руку, водя ею по ноге вверх-вниз.
– Не беспокойся о ней, – сказал Дэйв.
– Нет, конечно, нет. Что мне беспокоиться? Подумаешь, увела у нее парня.
– Я никогда не был ее парнем.
Рука Джоан остановилась. Нахмурившись, Джоан снова посмотрела ему в глаза:
– Про меня тоже когда-нибудь скажешь: «Не беспокойся о Джоан, я никогда не был ее парнем»?
– Твоим я был. Ты что, не помнишь нашего первого патрулирования? – сказал Дэйв. – Ты тогда просто ничего не заметила.
Ее брови взметнулись, губы изогнулись в улыбке, и она толкнула его ногой:
– Ерунда.
– А что насчет тебя и Гарольда?
– Я никогда не была его девушкой.
Дэйв улыбнулся:
– Так эти высокие каблуки на нашем первом патрулировании были для меня?
– Не льсти себе.
Он попытался придать лицу потрясенное выражение:
– Как, нет?
– Просто я знала, что тебе нравятся мои ноги.
Робин узнала несколько лиц в собравшейся толпе, но Нейта среди них не было. Где же он?
Он обещал, что сегодня они увидятся.
Она высматривала его с самого утра. А сейчас уже около полудня.
Она подумывала сделать небольшой перерыв и забежать в его магазинчик. Но боялась показаться слишком назойливой.
Он обязательно придет, говорила она себе.
Он должен прийти.
Тем не менее она не находила себе места. Играя и не переставая думать о Нейте, она заметила, что к зрителям присоединился Дэйв со своей напарницей. Они останавливались возле нее всякий раз, когда маршрут патрулирования приводил их в эту часть променада. Дэйв больше не пытался заговорить с нею после того, первого дня в этом городке, но всякий раз, завидев его, она кивала и улыбалась.
Вчера она с трудом поборола искушение пожаловаться ему на Поппинсака. Каждый раз, замечая его среди слушателей, она подумывала об этом. Дэйв казался хорошим парнем и наверняка сделал бы все возможное, чтобы ей помочь. Но тогда пришлось бы рассказать обстоятельства кражи. А это было стыдно. Кроме того, вчера она еще надеялась разобраться с Поппинсаком самостоятельно, и если бы старый негодяй вынудил ее пустить в ход нож, копам не стоило знать, что Робин имела на него зуб.
Она могла бы рассказать все Дэйву сейчас, поскольку больше не собиралась выслеживать этого типа. Но все равно не знала, как рассказать ему, что деньги были похищены из ее трусиков.
Можно рассказать его напарнице, подумала она. С женщинами обсуждать такое гораздо проще. Она вызывала у Робин симпатию, хоть им пока не довелось перекинуться ни словечком. Глаза у нее добрые и улыбка хорошая.
Играя, Робин раздумывала, как лучше поступить. Большую часть деньжат Поппинсак наверняка уже промотал, да и поблизости его вроде бы не видать…
Когда она закончила исполнять одну из песен, Дэйв подошел к ней и с улыбкой кинул в чехол от банджо сложенную банкноту. Робин поблагодарила его, он махнул рукой и вместе с женщиной вернулся на свой маршрут.
– Спой про «Величайший пир», – попросил грузный парень, которого она наблюдала среди зрителей уже не первый день.
– Заявка принята, – сказала она и заиграла первые аккорды.
Как обычно, слушатели качали головами в такт и смеялись (или стонали).
Она уже заканчивала песню, как вдруг увидела в толпе Нейта. От волнения она моментально забыла текст и перепутала аккорды. Пришлось выкручиваться.
Когда аплодисменты и свист
[19] стихли, она объявила, что собирается взять небольшой перерыв. Люди выходили вперед, кидали деньги в чехол и расходились.
Нейт остался.
Он подошел ближе. Руки его выглядели накачанными, кожу покрывал бронзовый загар, который ей не удалось разглядеть вчера из-за темноты.
Настоящий качок, подумала она и сама улыбнулась этой мысли. Дурацкое слово – «качок». Но ему подходит.
– Злая какая песенка, – сказал он.
– Так и я злая девушка.
Он покачал головой и улыбнулся. Улыбка эта, правда, показалась Робин слегка напряженной.
– Слушай! – сказала она. – Касательно прошлого вечера: ты мне кинул в чехол двадцатку. Ты ведь понимаешь, что не надо было этого делать?
– У меня ничего другого не было.
– Ладно, в таком случае позволь мне угостить тебя обедом.
– Мне нужно бежать в магазин, – сказал он. – Я оставил там Гектора за главного, а он суетлив, что твоя собачонка.
Для Робин это прозвучало, как отговорка.
– Ну ладно, – сказала она, пожав плечами и надеясь, что он не заметил ее разочарования.
– Просто хотел зайти проведать тебя и поздороваться.
Она попыталась улыбнуться:
– А я думала, ты хочешь услышать продолжение про страну Мур-мяу.
